не та работа, которую я хотела. Это не приблизило бы меня к мечте стать другим человеком.
– А мой друг через знакомых помог мне устроиться в местную кофейню «Жареное зерно», и там я встретила миссис Рид. Ну, точнее, сначала я встретила Медведя.
При звуке своего имени собака завиляла хвостом, постукивая им по основанию моего стула, в качестве напоминания, что мне, вероятно, пора уходить, но Эдди продолжает смотреть на меня, и я, похоже, не могу перестать говорить.
– Он был привязан снаружи, и я принесла ему воды. По-видимому, я стала первой, на кого он не зарычал с тех пор, как миссис Рид взяла его, и она поинтересовалась, выгуливала ли я когда-нибудь собак, и вот…
– И вот вы здесь, – пожав плечом, заканчивает за меня Эдди. Движение элегантное, несмотря на его помятую одежду, и мне нравится, что на его губах играет нечто среднее между улыбкой и ухмылкой.
– Да, – соглашаюсь я, и на мгновение он удерживает мой взгляд. Глаза у него лазурные, но окаймленные краснотой, щетина темнеет на фоне бледной кожи.
Дом выглядит ухоженным и чистым, но некоторое ощущение пустоты в нем – и пустоты в глазах Эдди – напоминает мне о Триппе Ингрэме. Я ненавижу выгуливать его собаку, потому что приходится заходить в этот душный дом затворника, где время словно встало на паузу в ту секунду, как умерла жена владельца. И тут я вспоминаю, что жена Триппа умерла не одна: всего полгода назад она вместе с лучшей подругой погибла в результате происшествия с лодкой. В памяти не отложилось имя подруги, потому что, честно говоря, меня не очень интересовали старые сплетни, но теперь я жалею, что не знаю его.
Была. Он сказал «была».
– Но я оторвал вас от работы, едва не задавив на дороге, а потом вывел на болтовню, – говорит Эдди, и я улыбаюсь, поигрывая кружкой в руках.
– Мне нравится болтать. Хотя можно было обойтись и без угрозы для жизни.
Он вновь смеется, и внезапно мне не хочется никуда уходить, я бы с удовольствием осталась здесь и беседовала с Эдди весь остаток дня.
– Еще чашечку? – предлагает он, и я отодвигаю кружку, хотя выпила всего половину.
– Нет, пожалуй, мне пора. Медведя нужно хорошенько выгулять.
Эдди ставит свою кружку в маленькую раковину рядом с кофеваркой. Наверное, такие есть во всех домах, потому что, не дай бог, богатым людям придется сделать лишние три шага, чтобы воспользоваться основной раковиной.
– Сколько собак вы выгуливаете в этом районе? – спрашивает он, когда я соскальзываю с табурета и тянусь за поводком Медведя.
– В данное время четырех, – отвечаю я. – То есть пятерых, ведь у Кларков их две. Получается пять собак, четыре семьи.
– Не могли бы вы втиснуть в свое расписание и шестую?
Я замираю, а Медведь встает на ноги и потягивается.
– У вас есть собака? – спрашиваю я.
Эдди снова улыбается, на этот раз шире, и мое сердце совершает кульбит в груди.
