снова то же самое по кругу. Обычная швейная иголка… В затылочной части… Нужно еще пройти обследование, чтобы выяснить природу симптомов… Сканирование артерий… Нет повода для паники… Сплошная лажа. Как могла иголка попасть к нему в голову? Об этом ни слова.
Потом заговорил Саша. Он улыбался недоуменно и вымученно, и слова красиво вылетали из его крохотного рта круглыми, идеально законченными фразами. Они походили на праздничные шарики, заполненные гелием. Надувались, увеличиваясь в размерах, и отрывались от его губ. Взлетали, влекомые вверх силой своей значимости, и теснились под потолком, поскрипывая при соприкосновении друг с другом.
«Я все понял. Хватит!» – хотелось крикнуть Дэну, но он по-прежнему сидел на стуле с прямой деревянной спинкой, а рядом всхлипывала Крис. Врачи перед ними разевали рты, как в немом кино, и Дэну не хватало подписей внизу кадра: «Медики обнаруживают швейную иглу в голове музыканта!» И потом: «Его девушка раздавлена плохими известиями!» И дальше: «Операции не потребуется! Он будет жить…» Финал. Затемнение в круг с фальшиво улыбающимся Сашей. Бравурно играет оркестр. Звенит медью, басит барабаном. В зале зажигается свет. Зрители разочарованно расходятся.
– Можно мне снимок? – спросил Дэн.
– Да, конечно, – засуетилась Татьяна Ивановна, – вот, смотрите.
Одной рукой он взял снимок, другой дернул со стула Крис.
– Пошли!
– Как? Куда?
– Спасибо всем! – сказал Дэн. – Я все понял. Иголка в голове и все такое. Опасности для здоровья нет. Надо обследоваться. – Он крепко обнял левой рукой Крис за плечи. Она еле стояла на ногах. – Александр Алексеевич, вам особая благодарность! – Дэн протянул руку и тот машинально ее пожал. – Татьяна Ивановна, Катенька! Хорошего вам дня и успехов в работе! Мы, пожалуй, пойдем.
– Подождите, а как же дополнительные обследования? – крикнула Татьяна Ивановна.
– Полис, полис страховой! Надо же данные записать! – всплеснула руками Катенька. – Стойте!
Но они уже вышли. Через минуту за ними выбежал Саша. Он пробежал по коридору мимо обескураженной очереди, вниз по лестнице в вестибюль, но не нашел их там. Заскочил в буфет, но и там, в чахлой очереди с подносами, их не увидел, за столиками они тоже не сидели. Все это время они были в туалете на втором этаже, где Дэн смывал с лица Крис потекшую тушь.
Позже Саша разминулся с ними второй раз, когда они прошли в буфет, взяли по чашке черного кофе, и Крис, глотая слезы, съела сэндвич с лососем. Они ни о чем не говорили. Казалось, каждый был погружен в свои мысли.
Никем не преследуемые, они спустились вниз и вышли из Центра нейрохирургии имени Бурденко на улицу. Там жарило весеннее солнце, вываливаясь то и дело из грязно пепельных облаков, городские птицы пели нехитрые отрывистые песни и автомобили обреченно плелись в плотном потоке.
– Пойдем на качели, – сказал Дэн.
– Ты чего, дурак! Какие еще качели?
Крис
