раза на дню, красили масляной краской и даже рисовали кресты с распятием, чтобы отпугнуть злого духа Ножова.
Бесполезно – кровь плевать хотела и на краску, и на приборку с помощью дихлофоса, и на потуги персонала, пытавшегося запугать ее коммунистической символикой – серпами, молотками и ликом Ильича. Единственно спасали распятия, но вмешалась ЧК, и от идеи привлечь Царство Божие к изгнанию Безумного Психиатра пришлось отказаться. В конце концов, решили просто выдать каждому по красной тряпке и письменным приказом обязать стирать выступавшую кровь со стен – дешево, эффективно и всегда есть, чем заняться.
В ответ кровь проявила фантазию: почуяв, что на нее объявили охоту, она облюбовала потолок и время от времени пузырилась сквозь пол – хотя и без должного энтузиазма, а так, для галочки. Видно, резервные запасы бесхозной крови в распоряжении Ножова были все-таки ограничены, и об этом немедленно стало известно руководству больницы. Оно (руководство) торжественно объявило, что вскоре с проделками ненавистного духа будет покончено – и даже намного раньше, чем большевики построят коммунизм в отдельно взятой стране.
Рано радовались! Безумный Психиатр пошел в наступление, и через пару месяцев на страницах многочисленных стенгазет (вот ведь насмешка!) стали появляться нецензурные стишки, обличающие советскую власть и тупоголовых врачей-рвачей, которые ничего не смыслят в вопросах жизнедеятельности мозга, а все туда же – за степенями и званиями! Автором стишков мог быть только дух Ножова, поскольку никто другой не был на такое способен.
Вот лишь один пример из множества ему подобных, что доводили больничное руководство до белого каления:
Главврач – кретин,
Ест булку,
Пьет водку,
Жрет селедку,
И не один, а в сладких муках
Со старшей медсестрой,
Безумной сукой —
Будущей вдовой Мазуркиной!
Мерзкие стишки били прямо в цель (красавица Мазуркина действительно имела порочные сношения с главврачом), поэтому с ними боролись отчаянно, но, как и прежде, без особого успеха. Шли даже на то, чтобы вовсе прекратить выпуск стенгазет, но тогда гнусные рифмы появлялись на стеклах и даже на мраморе парадного холла, так что вскоре газеты вернули на место, а вирши от Ножова стали своеобразным внутренним флюгером, который четко указывал, откуда ветер дует.
А к приезду проверяющего начальства у Безумного Психиатра всегда имелись при себе домашние заготовки, поэтому комиссии редко появлялись на Загородном шоссе – мало кому хочется читать про себя дурно пахнущие чертовщиной пасквили:
Вот председатель комиссии,
Лысый и обписанный
Еще в детстве,
Из-за чего родители его лишили наследства,
А он подался в большевики,
Учиться ему было не с руки,
Теперь ходит гоголем, смердит и водку жрет!
Тупой, обписанный, коровозадый идиот!
