реанимацию для «раскодировки». Раскодировка проходит в течение нескольких минут. Создается антураж из работающих аппаратов искусственной вентиляции легких и пикающих огоньками прикроватных мониторов. Клиент получает укол легкого успокаивающего, банку пива и уверения, что все будет «ништяк». Через пять минут блок снят, алкоголик вернулся в свой привычный мир. Причем стоимость «раскодировки» обычно не меньше стоимости «кодировки».
Нас сводило с ума обилие красивых и доступных девушек, медсестер, которые оставались с нами на всю ночь. К часу ночи основная часть работы была сделана, и начинался половой беспредел. Половые связи были настолько разветвлены и запутаны, что им никто уже не придавал серьезного значения. Кроме меня. Проведя ночь с медсестрой Леной Голицыной, я почувствовал некое особое к ней отношение, нечто большее, чем простое удовлетворение от обычного совокупления. Я поделился нахлынувшими на меня чувствами со своим другом.
– Мне кажется, между мной и Голицыной пробежала искра.
– А когда ты это почувствовал? – поинтересовался друг.
– Сегодня ночью. А что?
– Да просто третьего дня между нами две искорки пробежали, а послезавтра я с ней дежурю, снова хотел запустить свою искорку побегать.
Я обиделся, раскричался, но он быстро меня успокоил, пообещав не пускать свои искорки в ту сторону.
Я еще раз встретился с Леной у нее дома, мы провели чудесную ночь, которая сильно укрепила зарождающиеся отношения. К сожалению, это была наша последняя встреча. Через два дня я заболел гонореей, а Лене пришлось выйти замуж за старого ухажера, чтоб покрыть долги отца.
Отношения с другой медсестрой – Мариной Иголкиной, зашли настолько далеко, что однажды она предложила куда-нибудь вместе сходить.
– В театр? – предложил я.
– Только чтоб с Райкиным.
Константин Райкин тогда играл в модном московском театре Сатирикон. Театрал из меня никакой, и я поручил своему другу купить нам билеты в театр. Друг купил два билета в ДК «Меридиан» на спектакль Виктюка «Служанки».
– А Райкин? – спросил я.
– Будет. Виктюк режиссер его театра.
Я надел костюм, купил цветы. Как заправский театрал приобрел зловещего вида черную программку. Спектакль нам не понравился. Райкина, разумеется, не было. Актеры провоцировали мою гомофобию, двигались вяло, и говорили в основном по-французски. Марина откровенно и громко зевала, я сильно потел, постоянно вытирая пот с лица. Наконец спектакль окончился, и я повез Иголкину домой. По дороге она развеселилась и поглядывала на меня очень игриво.
Проводив ее, я сел в троллейбус. Напротив меня располагалась пара. Она – молодая симпатичная принцесса, он – перекаченный бандит в тренировочном костюме с золотой цепью, толщиной в годовой бюджет Ирландии. Он вяло дремал, она с явным интересом разглядывала меня и прятала улыбку, встречаясь
