он Коба, завтра Иванов, послезавтра Ленин, царь Петр или сам Господь… Иногда в одном и том же образе он находится годами. Иногда параллельно с этим образом он включен в целый ряд других, с прямо противоположными эмоциональными и этическими зарядами. А где же Джугашвили? Где Сталин? Где наш уникальный исторический герой?
Не будем торопиться. Сначала рассмотрим хотя бы то, что в нем все же было первично-подлинным, а затем (скорее всего, в следующей книге) – как сложились основные сталинские личины, среди которых были особенно значимы по-своему понятые образы исторических героев. Тогда и рассмотрим, каким он видел себя в истории, как он прожил в различных образах и оболочках, то есть воссоздадим историю сталинской души, по возможности отвлекаясь от ее связей с телом. Сейчас же поговорим о Кобе подлинном.
Почему-то никто не замечает того, что Сталин был необыкновенно романтической натурой. Не только романтиком в юности, когда у него, как и у большинства нормальных людей, молодая кровь и отсутствие сомнений переполняют жизнь, какая бы она ни была. Он был романтиком до последнего своего вздоха. А это состояние души, столь милое российскому интеллигенту как XIX, так и XX века, столкнувшись с грубой прозой жизни, может обернуться и так и эдак. В этом случае многое зависит от силы захваченности души доминирующим образом или комплексом образов в сочетании с реальными жизненными условиями. Романтическое состояние души может стать источником потрясающих открытий в природе, в обществе, в себе самом, в других. Талант всегда романтичен. Только романтик может ставить перед собой цели, для достижения которых нет и как будто не предвидится реальных условий. Истинному романтическому герою кто-то помогает как бы исподволь. Так незримо помогали боги Олимпа наивным героям Древней Эллады. И как у него, у прирожденного романтика, все получается легко, как бы невзначай. Но никто не догадывается о том, через какие сомнения и страхи приходится ему пройти. Сомнения погребены глубоко внутри, а для всех остальных, как хрипел на отрогах Кавказа один из самых романтических бардов конца XX века: «Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там…»
Любая революция делается романтиками, тем более революция социальная. Но идти впереди, быть вождем и вести всех за собой, не проявляя откровенного страха, можно и в бездну. Сталин был прирожденным романтиком.
В юности он – прилежный семинарист и нежный сентиментальный поэт. В традициях восточной поэзии пишет о соловьях и розе, риторически признается в любви к «малой» родине и очень назидательно адресует все это своим сверстникам. Вот образчик его юношеских поэтических утех:
…Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов:
«Цвети, о Грузия моя!
Пусть мир царит в родном краю!
А вы учебою, друзья,
Прославьте Родину
