себя, как мантру, Инга села дальше смотреть сериал.
Впрочем, до понедельника ее настроение успело не раз измениться. К концу субботы Инга неожиданно ощутила обиду, что Илья ей за весь день ни разу не написал. Он никогда раньше не писал ей по выходным, совершенно точно не обещал написать на этих, и саму Ингу еще утром ужаснула бы подобная перспектива – тем не менее к вечеру она обнаружила, что недовольна. В воскресенье ее недовольство сменилось раздражением, а потом – уже привычной тревогой. Молчание, которое она еще недавно считала естественным, вдруг показалось Инге зловещим. Она по-прежнему не нуждалась в ухаживаниях Ильи, но вежливое «как дела?», рассуждала она, было бы вполне уместно! Все же нельзя отрицать, что их отношения с пятницы изменились и нуждаются в прояснении. Он молчит, потому что стыдится? Потому что считает ее виноватой? Потому что собирается уволить? Потому что ему все равно? Инга переживала и вздрагивала каждый раз, когда ей приходило новое сообщение. Однако, несмотря на переживания, сама она тоже не писала Илье. Она боялась выглядеть глупо.
Утром в понедельник ее настроение совершило еще один кульбит. Проснувшись, Инга вдруг почувствовала неожиданный прилив сил. После двух дней, которые она провела, мучаясь то совестью, то страхом, это было приятное разнообразие. Собираясь на работу, Инга испытывала веселое предвкушение, словно там ее ждало что-то интересное. Свою неожиданную бодрость она объяснила тем, что знание лучше незнания. Инга так устала фантазировать о тех ужасах, которые ее ждут, что уже почти мечтала столкнуться с ними вживую. К тому же сегодня у нее было хорошее предчувствие.
Инга приехала в офис за десять минут до начала рабочего дня. Там было почти пусто. Из их отдела только Мирошина уже сидела на своем рабочем месте и вертелась на стуле в ожидании, когда включится ее компьютер. Она махнула Инге и, когда та поздоровалась, спросила:
– Как выходные?
– Хорошо. Как твои?
– Тиша заболел. Возила его к ветеринару. Жаль, что ты не пошла с нами в пятницу.
У Инги бухнуло сердце.
– Хорошо посидели? – спросила она, делая вид, что собирает бумажки, с прошлой недели раскиданные на столе.
– Ага. Тебя вспоминали.
Сердце застучало громче.
– Что говорили?
– Да ничего особенного. Мне показалось, Бурматов прямо расстроился, что ты не с нами.
– Я думаю, ты преувеличиваешь, – пробормотала Инга, старательно и явно дольше необходимого постукивая стопкой листов по столу.
Работы оказалось много, и Инга пропустила момент, когда Илья пришел. Повернувшись к Алевтине с каким-то вопросом, она увидела из-за ее плеча, что он уже сидит в кабинете. Ингино сердце опять забилось, и она почувствовала, как щеки горят. Ей вмиг стало так стыдно, как будто ее уже поймали с поличным. Однако к этому стыду примешивалось и другое, неожиданное чувство – Инга вдруг ощутила к Илье симпатию, почти нежность, оттого что они были связаны общим секретом. Это делало его особенным и более близким человеком,
