не хотела.
– Конечно.
Он кивнул.
– Конечно, ты не хотела получить труп на столе. Никто бы на твоем месте не захотел.
– Я.... – вскинулась Настя.
– Я верю, что ты его не убивала. Чтобы убивать, надо больше смелости.
А… Какой болезненный укол…
– И в то, что ты рассказала про шантаж, я тоже могу поверить. Тебе было страшно в тот момент, ты бы согласилась на что угодно, правда?
И замер, глядя на нее, как будто препарировал взглядом, уничтожал ее, стирал личность. Как будто она голая в грязи.
– Не на что угодно, – тихо сказала Настя, отворачиваясь.
– Всего лишь переспать со мной.
Все и до того было хреново. А когда он об этом заговорил вот так, открыто и цинично, звучало убийственно. Ведь просто слова, а так больно, будто внутри отмирает что-то.
– Я не хотела, – единственное, что она смогла сказать.
Странная судорога прошла по его лицу. Рука на руле дернулась.
– Я понимаю, – сказал он и отвернулся.
Чего стоило ему это деланое спокойствие, мать его…
Она же только что клещами вырвала у него кусок души. Кислота разлилась там теперь, кислота…
Не хотела. Вот она – правда. Сейчас он судорожно припоминал все фрагменты вчерашнего вечера и ночи. Она же все время старалась его оттолкнуть.
Просто не хотела его, но переспала, потому что так было нужно. А эротический массаж – это чтобы он не сорвался с крючка. Молодец. Очень профессионально. Ну а то, что он поверил, принял за чистую монету? Так сколько лохов размякало под ее руками и велось на что угодно?
Андрея выкручивало от осознания, что его чувства профанировали, втоптали в грязь. Но больше всего – оттого что он не мог от них избавиться. Хотелось хохотать в голос, выть, согнувшись от боли, колотить в бешенстве кулаками по рулю.
Но смысл? Смысл, нах***?! Он сам виноват.
Повелся. Съел. Хорошо.
Он провел ладонью по лицу, стирая эмоции, и начал уже другим тоном:
– Сценарий с изнасилованием отменяется. Мы отыграем все по первоначальному плану.
– Что? – пробормотала она, уставившись на него испуганными темными глазами.
Ну да, ей же страшно, он мог это понять.
– Можешь не беспокоиться за свою маму.
Девушка тихо завыла, прижав кулак ко рту и отвернулась.
– Подавать на изнасилование я бы не советовал. У меня хватит ресурсов и связей, чтобы дело замять.
Она же знала, что это будет приговор.
– Я не хотела, я бы не стала, – одними губами прошептала Настя.
– Мне все равно, – сухо проговорил мужчина. – Но я хочу, чтобы четко понимала. Дело касается моей семьи. Семьи моего брата. И ради их благополучия я сделаю все.
Колючее молчание повисло. Как-то совсем холодно стало, хотелось съежиться.
А
