горло и плечи, на которых никогда не появятся морщины. Фарфоровые руки идеальной полноты и формы.
И платье в греческом стиле ей идет…
– А Карл глуп. Дурак, чего с него взять?
Движения ее выдают. Медленные и скованные, словно, даже отпущенная на свободу, кукла не может забыть о веревочках, которые помогали играть роль.
– Поднимайтесь, моя дорогая, – мадам Алоизия вымученно улыбнулась. – Нам с вами есть о чем поговорить…
– Тирли-бом, тирли-бом! Мы к тебе сейчас придем!
– И умоляю вас, не обращайте на него внимания…
Комната-шкатулка. Выстланное китайским шелком нутро и вещи-игрушки. Столик черного дерева, яшмовый шар и золотая цепь, обвившая стены замысловатыми узорами. Крохотные стулья и массивные карты, которые кажутся слишком тяжелыми для мадам Алоизии, как и кубок, появившийся из-под стола.
– Я разговаривала о вас, – сказала мадам, глядя на карты. Поистертые, засаленные, они были родом из другой части дома, но отвращения не внушали. Напротив, хотелось прикоснуться и, перевернув, взглянуть на картинку, что скрыта под серой рубашкой.
Борясь с собой, Джорджианна перевела взгляд на руки гадалки. Все-таки следует спросить, какими кремами она пользуется, чтобы кожа выглядела настолько гладкой. И когти отливают премилым перламутром без намека на характерную черноту…
– Вы очень беспечны, дорогая моя. Непозволительно беспечны!
Голос резанул, заставив собраться.
– Вы сами чувствуете опасность, иначе не стали бы искать встречи со мной.
– Мой муж…
– Ваша матушка просила передать, что ваш супруг – напыщенный осел, не способный заглянуть дальше собственного носа.
Значит, правда! Все, что говорили о мадам Алоизии – сущая правда! Матушка именно так и говорила о Джордже. Как же не хватает ее советов…
– Надеюсь, вы понимаете, что я не имею права рассказать вам все? – мадам Алоизия подвинула кубок. – Я могу попробовать рассказать кое-что, но… все зависит от вас. Вы знаете правила. И знаете цену.
О да, сейчас она говорила отнюдь не о золоте, хотя с золотом Джорджианне было бы проще. Но условия и вправду известны. Подвинув кубок к себе, миссис Фэйр сняла широкий кружевной манжет, взяла в правую руку скальпель, лежавший здесь же, и резанула по мягкой коже.
Больно! Чарующе. Струйки крови обвили запястье гранатовым браслетом, застучали о дно кубка, наполняя его. Еще. И больше. И терпеть, пока голова не закружится. И еще терпеть.
Левретка в сумочке заерзала, пытаясь выбраться, но не смогла. И тогда она, дрожа всем телом, завыла.
– Хватит, – мадам Алоизия наклонилась к ране. Когда она оказалась по эту сторону стола? Господи, как голова-то кружится… – Дайте сюда.
Ледяные губы коснулись кожи.
– Вот так хорошо, – сказала гадалка спустя мгновенье.
– Следов не останется.
И
