style="font-size:15px;"> –Да. Если наследниками объявлены недостойные лица.
– Спасибо, София, – кивает Сергей Александрович. – Исчерпывающе теперь.
Я не понимаю, доволен он или осуждает меня как выскочку. Разобраться нет возможности и времени, потому что Бельский тут же дает задание.
– Недостойные лица при наследовании. Этическая и законная сторона вопроса. Мне нужно эссе на десять тысяч знаков минимум. От каждого к среде. Сегодня свободны. Завтра и далее жду к трем часам дня. Ту блондинку тоже предупредите, пусть приходит. – Он смеется и добавляет : – Только пусть приходит одетая.
Мила и Гена кивают, собирая вещи.
– София, ресторан все еще с тебя, – напоминает Бельский.
Я киваю и показываю на телефон, с которого как раз собиралась заказать стол. У босса звонит мобильный, и он выходит из кабинета, вообще ни слова мне не сказав, не попрощавшись с ребятами. Редкий хам, конечно. Но даже его бессовестная спина идеальна.
Заказываю столик в Рыбе, называю фамилию босса. Меня просят уточнить меню, чтобы все было готово ко времени. Бельского там, судя по всему, знают. Я обещаю уточнить и перезвонить. Мой уход, соответственно, откладывается. Дверь в кабинет открыта, и я решаю подождать там, заодно внимательнее рассматриваю рабочее место лучшего адвоката Питера. Но меня настигает разочарование. Ничего особенного. Телефон, ноутбук, несколько папок с делами. Я смотрю внимательнее и понимаю, что это тоже тяжбы по наследству. Не самые приятные дела. Долгие и тягомотные, неинтересные, но очень доходные для юристов.
На столе ни одной фотографии, нет заметок или блокнота, не валяются ручки. Все сложено аккуратно по краям. Дотошный и аккуратный. Не скажу, что для меня это новость. Кажется, другим Бельский быть не может. Идеальный во всем.
Невольно думаю, таков ли он и в сексе. У меня ничтожный опыт, но мой незнакомец был идеальным. Вряд ли Сергей Александрович таков. Самодовольный нарцисс и самодур. Такие обычно и в постели думают только о собственном удовольствии.
Я отхожу от стола и встаю у окна. Потрясающий вид на Петербург. Дух захватывает. Обнимаю себя за плечи, смотрю на город, пытаясь не представлять, как сзади меня вырастает мужчина, берет за руки…
– Оу..
Я вздрагиваю, потому что меня кто-то касается сзади.
– Специально осталась? – слышу я голос Бельского. – Специально? Скажи.
Мои руки падают вдоль тела. Я теряю голос, не зная, что ответить. Может, это какой-то вирус, и Гена молчал не потому что волновался или не знал ответа на вопрос о наследстве.
Бельский разворачивает меня к себе лицом. Он смотрит так, что я продолжаю молчать. Как будто он за эти три секунды приговорил меня к смертной казни, обвинив во всех грехах.
Он подхватывает меня под попу и сажает на стол. Я все еще моргаю и молчу, только губы облизываю. Бельский берет меня за запястья, поднимает мои руки, и это так знакомо, так сладко и порочно,
