губы.
– Что? Это я-то хам? Да я помог тебе от него отделаться. Вцепилась мне в руку, заставила врать человеку, а, может, я никогда не вру… – слегка наклонив к ней голову, произнёс он, при этом на мгновение зацепился взглядом за её приоткрывший от удивления рот.
Этот его взгляд смутил Элизабет, в ней бушевали сейчас разные эмоции, одним из которых была симпатия. – Все люди врут, ты не исключение, – сделала заключение она.
Элизабет стояла и отчитывала мужчину, который действительно ей помог. Да, он позволил себе прижать незнакомую девушку из высшего общества к себе, но этот жест не отталкивал Бет от него, а, наоборот, в её голове промелькнуло, что ей нравится чувствовать его руки на своём теле. Когда он прижал её, она ощутила его сильные руки и не почувствовала никаких границ. Элизабет почувствовала трепет и волнение внутри. И он прав: ей следует поблагодарить его, а не ругать.
Она смотрела на этого высокого мужчину, в котором была стать и осанка, присущая военному человеку. Его волосы цвета лесного ореха, были завязаны в хвост. По первому впечатлению Элизабет: он серьёзный, хмурый, невесёлый, мало улыбается, а ещё он из тех, кто за словом в карман не полезет. В её жизни уже есть такой мужчина – её отец, и поэтому Элизабет знала, что за всей этой серьёзностью может скрываться доброта, милосердие, нежность, внимание и забота.
А ещё она заметила его хладнокровие: мужчина на редкость спокоен, хотя после таких нападок ему следовало бы разозлиться и проучить девчонку.
– Кто он? Почему ты хотела избавиться от него? – не обращая внимания на её претензии, спросил Джон.
– А тебе-то что? – она продолжала быть колкой на язык и понимала, что сейчас спугнёт его… Но, как же ей этого не хотелось.
– Ну надо же! Любимая, ты меня втянула в этот треугольник, поэтому, я думаю, имею право узнать детали твоего спектакля.
От ласкового слова «любимая», произнесённого им, Элизабет почувствовала приятную эйфорию внутри. Впервые ей было приятно услышать такие слова в свой адрес. Но эйфория быстро прошла, когда она осознала, из чьих уст это было сказано и что это были просто пустые слова.
– Я тебе не любимая… – пробурчала она.
– Четыре дня тебе придётся быть моей любимой, – заметил он.
– Что? – возмутилась Бет.
– Дорогая, если ты обратила внимание, мы находимся посреди океана на пароходе, где также находится твой ухажёр Том, и нам ещё четыре дня плыть. И что-то мне подсказывает, что ещё не один раз нам придётся с ним столкнуться. И раз ты начала эту игру, будем её продолжать.
Элизабет стояла с открытым ртом. Она хотела возразить, но он снова не позволял ей этого. Но ей нравилось это, ей нравилось, что он не сюсюкается с ней, как это делают её обычные кавалеры. Возможно, это потому, что она не привлекает его. Но такие мысли расстраивали Бет. Это даже било по её самолюбию, ведь она привыкла к ажиотажу вокруг своей персоны, хоть и не любила отказывать поклонникам, видя в их глазах разочарование. От этого она чувствовала себя подавленной. Элизабет на мгновение даже восхитилась новым знакомым: ещё ни один
