своей жене так страшно себя обмануть?
Такой удар по самолюбию Гордей не пережил бы. Пока никто ничего не знает, с этим еще можно справиться. Страхи, опасения – это его личный ад, который есть у каждого. Правда… голая, неприкрытая, страшная –никому она не нужна. Весь его многолетний профессиональный опыт показывал, что никто не хочет знать правду. Люди готовы обманывать самих себя. В точности, как у Пушкина: "Я сам обманываться рад".
Клиенты Гордея, которые могли купить любую информацию, предпочитали платить за то, чтобы скрыть правду. И, прежде всего, от самих себя. Сам Гордей не раз давал своим клиентам самый важный и мудрый совет: "Не будите лихо, пока оно тихо!"
И сам же жил по этому принципу. Хотя и предложил сделать тест ДНК в самом начале, когда вернулся со стажировки за границы, узнал, что Настя родила и позвал ее замуж.
– Как я могу выйти за тебя, если ты не веришь моим словам? – обиженно произнесла тогда она. – Доверие, Гордей, доверие. Вот что самое важное в отношениях. Без этого ничего не построишь. И если ты требуешь доказательств, значит, нам незачем жениться.
Он был с ней согласен. Он не спорил. Видя ее бедственное положение, нищету и халупу, в которой она оказалась, Гордей, ослепленный чувствами к ней, тогда подумал, что если бы она хотела его просто использовать, и на его горбу въехать в сытую жизнь, то согласилась бы на все его условия. Но она гордо стояла на своем. А гордость бедняков – это очень дорогое удовольствие. Тогда он даже на минуту не задумался о том, что эта гордость может быть блестящим блефом. Но уже будучи подающим большие надежды адвокатом, оставил себе лазейку: потребовал заключить брачный договор. И внес в него один пункт: при разводе Настя обязана будет согласиться на тест ДНК. И если выяснится, что ребенок не от Гордея, то обе они, и Настя, и Белка не получат от него ничего.
Бегло просмотрев договор, Настя наткнулась на этот пункт, подняла глаза на Гордея, и он увидел блеснувшие между ресницами слезы.
– Ты же сама говорила о доверии, Настюша, – мягко заметил он.
Он и в самом деле считал, что важнее доверия нет ничего. Особенно когда речь идет о ребенке. Если все же выяснится, что Аристарх – отец Белки, как он, Гордей, посмотрит в глаза дочке? Как выдавит из себя эту фразу:
– Ты не моя?
После того, как ночами вставал менять ей памперсы. Как водил в цирк, зоопарк и на каток. Как, улыбаясь, фотографировал ее первые шаги, подбадривая:
– Ну, иди к папе! Еще шажок, и еще! Вот так! – и, раскинув руки, ловил ковыляющую кроху, прижимая ее к себе.
Можно, конечно, просто промолчать. В конце концов, не тот отец, кто зачал, а тот, кто вырастил. Но Гордей слишком хорошо знал самого себя. Изворотливость адвоката и умение врать не краснея, он оставлял за порогом дома. А в семье требовал правды. Поэтому и предложил Насте пожить отдельно, когда осознал, что между ними разверзлась пропасть недоверия. Жена поняла его. Она вообще всегда
