вместо обеда я умылся, вылил из себя ненужную жидкость, заправился водой, нашёл чистую футболку Ника. С большим удовольствием стянул с себя грязную рубашку. Созданная мной иллюзия порядка и чистоты, помогла мне почувствовать себя ещё лучше. К этому моменту я уже успел обойти все комнаты и даже балкон, но так никого и не нашел. Не нашёл я и ключей от квартиры. Начал было искать хотя бы пульт от телевизора, но в двери вдруг что-то зашуршало, и уже через секунду я услышал:
– Есть кто дома?
По зычному голосу я сразу же узнал отца Ника. Я быстро окинул взглядом комнату, бесшумно допрыгнул до пустой бутылки и, не задумываясь, вышвырнул её в открытое окно. Рюмок или грязных тарелок в гостиной я не заметил. Следующий прыжок к коридору, стараясь выглядеть максимально непринуждённо. Я встретился глазами с удивленным хозяином квартиры и из моих, всё ещё суховатых губ, выпало:
– Добрый день.
Я всегда умел нравиться старшим. Абсолютно всем старшим меня людям, кроме моих родителей. Вообще, мои родители всегда вели со мной удивительно странно. Они не умели мне улыбаться. Они не умели мне радоваться. Когда я пытался было заговорить с ними о том, что мне действительно казалось важным, они каждый раз переводили тему разговора совершенно куда-то не туда. Родители редко смотрели мне в глаза. Мне часто казалось, что им стыдно, что я живу с ними в одной квартире. Я был уверен, что им было не очень приятно признавать, что я – их сын. Когда я смотрелся в зеркало, я не замечал в себе ничего ужасного, что сделало бы меня столь нежеланным. Наоборот. Моя редкая улыбка, вполне себе интеллигентный вид, всегда аккуратная форма одежды и тактичное умение поддержать разговор на любую тему – всё это так нравилось родителям всех моих знакомых. Моим же родителям удобнее всего было просто этого не замечать.
– Привет! А Ник где? – спросил у меня его отец.
– Пошел в магазин за хлебом, – ответил я.
– Эх, а я тоже хлеб принес. Ну, ничего. Вы ели? У меня тут с дачи ягоды.
– Картошку ели, очень вкусная.
В двери снова что-то зашуршало, и тут же появилась кучерявая голова мамы Ника. Она резво тряхнула гривой, в руках топорщились лиловые пионы и какие-то пакеты. От них двоих сильно пахло скошенной травой и дождём. Чем пахло от меня, я боялся даже представить.
– Ну, я тогда сейчас в магазин сбегаю, скажу, чтобы Ник ещё один хлеб не покупал зря.
– Ну, сходи, сходи. А потом сразу обедать, мы сейчас что-нибудь приготовим. Клубнички дать в дорогу? – активно подключилась мама.
От одной мысли о том, что какая-то там клубничка может оказаться у меня во рту, меня уже чуть не стошнило. Я натужно скривил губы в улыбку и вежливо отказался. Мама Ника, проходя мимо меня в коридоре, энергично потрепала меня по плечу. От этого мне тоже легче не стало, но я держался молодцом.
