остался едва заметный мазок розовой краски, той самой, что она нанесла на холст во сне. Вот причина, по которой ее парализовало: всего лишь засохшее пятно краски. Девушка предположила, что Джордан была бы рада это увидеть. Это была не иллюзорная копия Хеннесси. И не Кружево. С технической точки зрения это огромный прогресс, даже если так не казалось. Иногда, как только что продемонстрировал Ронан, речь шла не столько о том, что тебе снилось, сколько о том, что ты делал.
Она показала Брайду большой палец, как путешественница автостопом.
– Вот что я нашла.
Брайд снова повернулся к Ронану.
– Итак, ты выдернул силовую линию прямо из-под нее. Каков джентльмен. Сколько энергии осталось? Что ты чувствуешь?
Ронан был похож на кота, которого облили водой.
– Верно, ты же не можешь, совсем забыл, – продолжал Брайд. – Сказки, которыми мы сами себя потчуем, так утешают в трудную минуту. Я скажу тебе сколько: очень мало. Силовая линия отклонилась назад от сарая, полного колес, катящихся в никуда. А если бы прямо сейчас появились Модераторы, что бы ты делал? Плыл вверх по ручью дерьма не в состоянии нагрезить весло.
Вздорная часть Хеннесси по-прежнему оставалась дрянью, и ей было приятно видеть, как Ронан получает нагоняй, но остальная часть чувствовала себя достаточно плохо, чтобы прийти ему на помощь.
– Мне тоже жаль, – сказала она, вскакивая на ноги. – Мне нужна была сила этой линии. Я только разогревалась. И собиралась вытащить на ваш суд дом Макса Эрнста в Седоне. Вместе с Максом Эрнстом. И кучу его работ. Может, и его жену в придачу. Он построил эту штуковину собственными руками и пережил две войны, ты знал? Я имею в виду дом, не жену. Думаю, она была из Нью-Йорка. Или, может, перебралась туда после смерти Эрнста. Не помню, но думаю, именно она была той, кто сказал, что не существует такого понятия, как женщина-художница, есть только художник. О, еще я собиралась увидеть во сне ту его птичку, специально для тебя, Ронан Линч. Вы с ним в чем-то схожи, он имел альтер-эго в виде птицы и не видел разницы между птицами и людьми. Лоплоп.
– Хеннесси, это не… – начал Брайд.
Ей было плевать.
– Я знала, что вспомню имя, если хорошенько постараюсь. Все время считала, что это крольчонок, и так и было. Лоп. Лоп. Да, итак, дом, мастерская, дадаист. Это должно было стать моим шедевром сновидений, вдохновленным этими диорамами. Ведь так работает настоящий художник, верно? Воспринимает вещи вокруг себя и передает не копию, а отклик на мир, который впитал. Я созерцаю этот предполагаемый Музей живой истории Западной Вирджинии с его статичными фигурами, застывшими в инсценированных исторических моментах, и предъявляю реальных людей в реальных исторических объектах, сюрреалист в сюрреалистической картинке. Вот теперь это живое искусство. Вот в чем суть дадаизма. Это музей Хеннесси, скидки предоставляются детям до двенадцати лет, а также на вечеринки старше двадцати!
Брайд бросил на девушку испепеляющий взгляд, но ее прием сработал – болтовня лишила
