много свободных, – обрадовался вопросу Морби. – А что, может, и вправду переедешь? Ты ведь вроде говорил, что один?
– Никакой жены, никаких детей, – Финк развел руками. – Да и вещей, положа руку на сердце, не так уж и много: бюро, круглый дубовый стол от дедушки, складной умывальник, несколько стульев, книжный шкаф… От всего остального с радостью избавлюсь. Мне удобнее, чтобы спальня находилась за кабинетом, от столовой же могу вообще отказаться, здесь, как я понял, полный пансион.
– А что, хорошая идея! Вот только до Скотленд-Ярда добираться не ближний свет.
– Я привык много ходить. Моя нынешняя квартира на улице Виктории уж слишком близко, после службы тело требует разминки, ан нет, не получается. А гольф у меня по воскресеньям, и то если нет дождя. Еще занимаюсь боксом, но в последнее время как-то разленился.
– Прекрасно! Молли, можешь взять ключи у миссис Смит и показать Филиппу что тут да как, – Морби довольно потирал руки. – Кстати, Линк говорил, что собирается переехать в комнаты, что с одной стороны граничат с нашим залом заседаний, а с другой – с гнездышком добрейшей хозяйки. Следовательно, его апартаменты также можно показывать.
– Габриэлю что-то не нравится в его комнатах? Я был там, и мне они показались вполне удобными.
– Не в том дело, – Морби вздохнул, – Линк давно и тяжело болен. Собственно, я сейчас отдыхаю ровно три дня, после чего сопровождаю его в Мюнхен к доктору.
Обойдя все пустующие комнаты, Молли предложила выпить чаю в ее апартаментах. Это было как раз то, чего и хотел Филипп. Вместе они поднялись на второй этаж, но направились не в сторону зала заседаний, а пошли направо. Мисс Стоун занимала угловые комнаты, одного взгляда на которые Финку было достаточно, чтобы понять: здесь проживает старая дева. Никаких следов пребывания бывшего старшего инспектора не наблюдалось, да и не могло быть. Розовые шелковистые обои были густо увешаны фотографиями в рамочках и пожелтевшими от времени вырезками из газет. В одной из статей Финк не без труда разглядел фотографию самой миссис Стоун в смешной шляпке и простеньком клетчатом платье, вроде тех, какие носят преподавательницы в женских школах. Впрочем, Морби как раз говорил, что когда-то Молли учила девочек.
– О нет, мистер Финк, не смотрите, я стесняюсь, – зарделась Молли, ставя на столик вазочки с печеньем и конфетами. Перед этим она позвонила служанке и, должно быть, распорядилась подать им чай.
– Я узнал вас, – Финк показал на фотографию и, наклонившись к статье, попытался разобрать текст. Морби говорил, что Молли проходила свидетельницей по какому-то делу, теперь Филипп понял, по крайней мере, то, что дело это имело резонанс в прессе и, судя по всему, пожилая дама до сих пор гордится тем, что произошло с ней в молодости.
Ты славной клячею была,
И вот узнал я с грустью,
Что по реке ты поплыла
И доплыла до устья, —
вспомнилось
