на такое не хватило.
На недовольный взгляд Черной Герцогини, заметившей перешептывания, Вереин ответил открытой улыбкой. Он же пришел в университет за знаниями. Вот он их и получает. Он всегда получает то, что хочет.
Сейчас он хотел внимания Горской.
Вот оно. В полной мере.
Андрей всё ждал, когда же Горская сорвется. Но она даже голоса ни разу не повысила. Хотя к концу пары было заметно, что внутри она кипела так, что вот-вот крышечку сорвет. Самолюбие Вереина удовлетворилось подобной компенсацией за полученную отставку.
Но почему-то ощущения радости это не принесло.
Последняя пара у менеджеров по неизвестной причине отменилась, и Андрей благополучно отстегивал велосипед, когда услышал шипение тормозящих шин. Он обернулся.
Из окошка кроваво-красной спортивной бэхи на него с усмешкой глядела Горская. Стекло медленно опустилось.
– А вы, прошу прощения, когда в ресторан меня приглашали, везти планировали на раме? – едко поинтересовалась Мария Петровна. – Что же вы на машинку-то не накопили, – сочувственно продолжила она. – Как обманчива бывает слава…
– Да разве дело в автомобиле? – от досады Андрей потерялся.
– Нет, конечно, – согласилась Горская. – Дело не в автомобиле, а в его модели, – она с гордостью постучала по рулю.
Модель узкоглазой арийской красавицы как нельзя лучше соответствовала своей хозяйке, которая сейчас наслаждалась своим реваншем.
Черт подери, оправдываться перед ней он не будет.
– А что, у вас BMW M, и у меня BMW M, – попробовал отшутиться Вереин.
– Но есть нюанс, – с ядовитой улыбкой произнесла Горская, покачивая головой, и выжала газ.
Андрей цветисто выругался в небо.
Всё складывалось совсем не так, как он планировал.
И даже не так, как он хотел.
Более того, всё не складывалось вообще, и это бесило Вереина еще сильнее.
Глава 6
– Машуль, я уже пятнадцать минут тебя жду, а нам еще за цветами ехать, – мягко упрекал по сотовому Валера. – Если ты сейчас не выйдешь, я поднимусь и соберу тебя сам.
– Пугали бабу толстым обстоятельством, – фыркнула Маша в ответ.
– Не слышит вас, Марья Петровна, матушка ваша, – якобы сокрушенно заметил Залесский.
– Чем же, Валерий Владимирович, рассуждения сии могут огорчить мою матушку? – как бы недоуменно спросила Маша в гарнитуру, застегивая замочек цепочки. – Валентина Сергеевна очень любит обстоятельства. И тонкие, и толстые, и времени, и места, и цели, и меры. Меры – особенно. Филолог она или где? И я бы на вашем месте воздержалась от нелицеприятных высказываний в их адрес. Потерпи, я уже скоро, – и нажала на «отбой».
Горская оглядела себя в зеркале. Взлохматила ежик волос. Обычное семейное торжество, сказала она себе. День рождения мамы. Как-нибудь перетерпим. Обулась, накинула куртку,
