с красными глазами, полными растерянности и ужаса, смотрит на меня, дожевывая копчёный свиной бочок и покашливая между делом. Возможно, проклинает. Но я же предупреждала! Об этом так точно было в дурацкой бумажке, что он заставил заполнять. Вот к чему эта показушная бравада была?
– Пшеница? – охрипшим голосом спрашивает Вова, переводя взгляд на отца, с которого писали чеширского кота.
– Картофельные! Очистки! – даже подпрыгивает на месте отец, хлопая в ладоши. – Никто не догадался! Никто, ха!
Лицо Вовы в этот момент сменяет несколько оттенков, разгоняясь от цвета яичной скорлупы до глубоко серого с зеленоватым отливом. Я начинаю подозревать, что папино творение в его желудке задержится не долго. Рука парня тянется к тарелке посреди стола, выхватывает очередной кусочек сала и закидывает в рот.
– Мощная вещь, – хрипит он, прожевав.
– А самое интересное, – с энтузиазмом начинает отец, наклоняясь ближе к благодарному слушателю, приканчивающему запас сала на столе. – Процесс! Это самое, в картошке-то сахара нет, значит, и дрожжи ее есть не будут, – с видом великого хитреца вещает папа. – А зима холодная нынче была, прошлогодний урожай померз в подвале весь. А что происходит с картошкой, если ее переморозить?
Вова дважды мигает, выдавая свою малую осведомленность о корнеплодах с потрохами. Лицо становится настолько беспомощным, словно только что он очнулся от многолетней комы, а его просят назвать номер своего пенсионного удостоверения.
– Она становится сладкой, – подсказываю я.
– Точно, Зинок! – все так же радостно подхватывает папа, которому развязали руки и язык.
Кстати, что странно. Обычно мама быстро пресекает эти его бесконечные рассказы о жизни дрожжей и процессе дистилляции, а тут ни слова. Сидит, попивает чаёк, поглядывает на Вову. И молчит. Чем и пугает.
– Так вот, а жмых, который остался, мы свиньям на прикормку раскидали.
Пока я пытаюсь разгадать мамин хитроумный замысел и не поддаться панике, папа успел перейти к свиньям. Чудесно.
– Такие хари отожрали, во! – демонстрирует он. – Но нам же и на руку, да, Володь, вон сальце какое вышло, нажористое!
Господь всемогущий. Если бы это был настоящий парень, а не фиктивный, я бы уже пробила головой стол, а он собой входную дверь. Самогонка на картофельных очистках, свиньи на картофельных очистках. Теперь и Вова на картофельных очистках. И кажется, это его предел.
– Я отлучусь, – он улыбается, даже не смотря на испарину, покрывшую его лоб, встаёт и выходит из кухни.
Слышится щелчок выключателя, хлопок двери ванной, журчание воды в кране и подозрительно слившиеся с ней утробные звуки.
Я ещё на мышах поняла, что кулинарию Прудов ему не осилить. Ну подумаешь картофельные очистки. Перемороженные. Из того же погреба, что мыши. Это он ещё не добрался до колбасы из бобров!
– Мне кажется, – наконец, подаёт голос мама. – Мальчику пора. Мы устали
