и сейчас. Она обычно не такая рассеянная – наоборот, она очень разумная девочка, как часто говорят ей мама и папа. Но прямо сейчас в голове всё путается и плывёт, не давая сосредоточиться.
– Ты кто? – Она вжимается спиной в корабль, подтягивает ноги и обхватывает руками.
На вид он немногим старше, но если это он перенёс её сюда, если именно он выкрал её из комнаты, то он куда опаснее, чем просто мальчик.
– Я Питер, дурочка. – Он бочком пробирается меж ветвей в шатёр.
Вспоминается, как они приземлились, как она была вне себя от ужаса, и он сунул что-то ей в руки, объясняя, что это поможет. Лекарство? Она точно не помнит, память подбрасывает отдельные кусочки: ускользающий осколок неба, пляж, что качается под ногами, звездопад. Темнота. Они прилетели ночью, а теперь утро или даже полдень. Как долго её нет дома? Родители, наверное, с ума сходят.
– Мне надо… – она хочет потребовать, чтобы Питер вернул её домой, настойчиво смотрит на него, но язык прилипает к нёбу. Горло пересохло, и слова теряются где-то между языком и губами. Они все перепутались, и не получается выстроить их в правильном порядке даже мысленно.
Она огорчённо закрывает рот и пристально смотрит на Питера. Это он что-то сделал, заколдовал её, как в маминых сказках. Возможно, он сам вышел из этих сказок. От него пахнет сыростью и чем-то диким, как от того заросшего пруда, а ещё мёдом. Они свалились в этот мир, как рыцарь в волшебное королевство, и вот она здесь – где бы это «здесь» ни находилось. Солнечные лучики пробиваются сквозь листву и мерцают в волосах Питера, словно огонь, пожирающий всё на своём пути.
Он тоже разглядывает её, наклонив голову, будто удивляясь тому, как тихо и неподвижно она сидит. Будто это она – удивительное создание из другого мира (судя по всему, так и есть). Он присел на песок, и руки свободно свисают между нелепо торчащими коленками. Веснушки, разбрызганные по носу и щекам, похожи на ржавые звёзды. Зубы слишком уж острые. Венди старается не смотреть на них, потому что эта мысль пугает. Наверное, это ветки так бросают тень на его улыбку. Почти убедив себя в этом, она осторожно смотрит. Питер почти застенчиво поглядывает на неё из-под ресниц, будто нарочно демонстрируя, что бояться нечего. Глаза у него серо-голубые, как гроза или как голуби на Трафальгарской площади.
– Где это мы? – Она наконец-то складывает слова в предложение, но получается куда мягче, чем хотелось. Она собиралась обозвать его гадким вором и орать на него до тех пор, пока он не признается, где родители.
– В Неверленде, конечно, где ж ещё? – Питер отвечает так, будто ей понятно, что он имеет в виду, но его слова звучат как полная чушь. Она рассмотрела вдоль и поперёк весь глобус, который ей подарил отец, и на нём нет места с названием Неверленд.
– Ты что, забыла? – спрашивает Питер.
Она испуганно кивает, не в силах говорить. В животе холодное неприятное ощущение, будто она упускает что-то важное.
– Я
