style="font-size:15px;"> Гамбо, переводя взгляд с высотки на мост, а потом на небо, качает головой:
– Не думаю… Нас держат в резерве на тот случай, если фашисты будут контратаковать.
– Они не пройдут, – подмигивая, отвечает Гарсия.
– В Кастельетсе франкисты найдут себе могилу, – в тон ему говорит Серигот.
– Это еще самое малое.
Они улыбаются понимающе. Гарсия – человек рассудительный и надежный, а его твердокаменная бескомпромиссность умеряется – не в пример многим другим политкомиссарам – здравым смыслом. Явление едва ли не уникальное – за все время существования батальона ни один его боец не был расстрелян за неповиновение, трусость, дезертирство или попытку перейти на сторону противника. Рамиро Гарсия для своих солдат – примерно то же, что полковой капеллан для франкистов: он оказывает идеологическую поддержку и дарует утешение. Одни погибают за царствие Христово, другие – за пролетариатово.
– Известно что-нибудь о нашей артиллерии? – спрашивает комиссар.
– Пока ничего.
– Интересно, где она сейчас, – говорит Серигот.
– 105-е уже должны быть на том берегу и поддерживать нас оттуда огнем. Место это называется Вертисе-Кампа… Однако что-то их не видно.
Комиссар досадливо морщится. Потом, сощурив глаза под козырьком фуражки, смотрит на небо.
– Как считаете – наши самолеты успеют ввязаться?
– Если фашистские не прилетят, мне и наших не надо.
Как люди ответственные и дисциплинированные, все трое отлично ладят между собой. Бывает, что спорят, но – по второстепенным вопросам, а в главном сходятся: в Испании, кроме коммунистов, нет настоящих революционеров; у остальных – в избытке пустых лозунгов, но не хватает научного понимания социализма; испанцы склонны к митинговщине, к стихийному бунту, к безудержному буйству, к бесполезному героизму, но органически не переносят подчинения. Большая часть левых воспринимает приказ, отданный или выполненный без предварительного обсуждения, как проявление фашизма. И лучшее доказательство этому: перед мятежом Франко самой многочисленной из всех профсоюзов была анархическая Конфедерация.
Рамиро Гарсия смотрит на другой берег, где навьючивают на мулов тяжелые минометы и русские «станкачи». Потом снимает фуражку и вытирает лоб платком сомнительной чистоты. Солнце, поднимаясь с каждой минутой все выше, начинает припекать.
– Жара сегодня будет дьявольская.
Гамбо кивает и смотрит на Серигота:
– Проследи, чтоб, перед тем как тронемся, бойцы доверху наполнили фляги: местность впереди гористая, сухая, воды там мало… В городке лишь несколько резервуаров, и черт их знает, полные они или нет. А единственный известный мне колодец далеко отсюда.
– Сделаю, не беспокойся.
Есть и еще кое-что такое, что известно только им троим, как, впрочем, и остальным старшим офицерам и комиссарам
