быть, вы боитесь навлечь на него подозрение в соучастии?
Анна резким и порывистым движением поднялась со своего места и сказала дрожащим голосом:
– Первый раз в жизни обвиняют меня в таком гнусном поступке! Первый раз в жизни швыряют мне прямо в лицо это слово – любовник!.. Милостивый государь, я признаю за вами право обвинять меня, но… но, пожалуйста, не оскорбляйте меня!
– Сударыня, – отвечал пристав, – не продолжайте. Я верю в искренность вашего негодования.
– В таком случае, помогите мне!
– Отвечайте на мои вопросы. Кто тот неизвестный, кого свидетели называют вашим любовником?
– Вы мне задаете единственный вопрос, на который я не могу ответить! – сказала подсудимая, с убитым видом.
Пристав устремил на нее пристальный взор и смотрел в упор на протяжении нескольких минут, храня молчание.
После этого, он сурово произнес:
– Сударыня, вы играете с правосудием! Еще раз повторяю свой вопрос, вы будете отвечать?
– Нет, нет, нет… никогда!
Следственный пристав позвонил. Появились жандармы.
– Отведите подсудимую в камеру!
Глава II
В Шато только и толков было, что о деле Комбределя.
Несмотря на известные факты, которые были налицо и свидетельствовали против подсудимой, несмотря на чудовищность преступления и на то негодование, которое оно возбуждало – находились люди, призывавшие не торопиться с окончательным приговором.
Они говорили:
– Улики против подсудимой, и улики, правда, весьма веские, свидетельствующие о существовании любовника, о котором жена фермера отказывалась давать показания. А еще безумные траты, мотивы которых госпожа Комбредель отказалась назвать и нежелание сообщить, на какие цели были направлены деньги. Конечно, по мнению большинства, эти деньги были потрачены на любовника, а также мышьяк, найденный у подсудимой во время следствия, душевное смятение молодой женщины, ее сбивчивые и противоречивые показания – все это, вместе взятое, разумеется, вынуждает подозревать вдову. Но суд был ее еще впереди.
Внести в это дело ясность мог только один человек. Только на него можно было положиться! И это был – доктор Маделор.
Будет ли найден яд во внутренностях трупа покойного Комбределя? Вот что составляло предмет всеобщего любопытства.
Если бы исследования ученого врача констатировали присутствие яда в трупе – тогда не могло быть и места сомнениям.
Скоро в Шато и в деревне Армуаз распространился слух, что доктор Маделор представил результат своей экспертизы на обсуждение судейского персонала…
При этом Анна вела себя, как львица. Ее поведение было исполнено достоинства и благородства.
Да и могло ли быть иначе? Над ней тяготело обвинение в позорном преступлении – разве имело смысл сдаваться без боя? К тому же
