я давно понял.
– Классная фраза! – оценил я.
– Спасибо, конечно, но слишком уж она печальна. И больше всего меня удручает тот факт, что Барнштейн с Чивер вечно ругают именно наш класс. Другие на коне, а мы…
– Но где же твой оптимизм, Костя? – спросил я.
– Да, ты прав! И впрямь пессимизм навеваем, – взбодрился Костя, но добавил: – Хотя я до сих пор не знаю, как изменить отношение Чивер и Барнштейн…
– Но ты же не думаешь, что здесь уже ничего не изменишь? – испугался я.
– Нет-нет, я не хочу так думать. – моментально ответил Костя. – Но ты видишь шанс понравиться им?
– Не знаю… – ответил я и задумался.
– Вот и я не знаю… Но, впрочем, подумай сам: оно нам надо? Ведь мы должны знать, что выступаем для всех, а, значит, не следует подстраиваться только под Чивер и Барнштейн. К тому же… Кто они такие в обычной жизни? Ха! Да это у них здесь высокий социальный статус – вот и командуют всеми подряд. А так… Они же самые простые люди, и… наверняка недалекие – короче, ничем не лучше нас с тобой! – заявил Костя так, что у меня даже улыбка на лице появилась, но дальше – больше: – И ведь, строго говоря, они просто тупые! А мы… Мы хоть выступаем! Учимся! И развлекаться умеем! И вообще, главное – относиться к этому спокойно: не тушеваться, не нервничать, не плясать под их дудку; и, конечно, знать, что есть и другие люди, которые всегда будут с тобой на одной стороне!
– Ты имеешь в виду Щепкину?
– Разумеется. Но не только ее. Вот мне интересно, с Бандзартом можно договориться?
Признаюсь, сейчас я не очень хотел говорить с Костей о Бандзарте, и вообще не хотел вспоминать Феликса, – поэтому на том разговор наш и прекратился. Мы дошли до места распутья: после прощания Костя повернул в сторону своего дома, я пошел к своему.
Но я, идя, еще долго думал о том, что сказал мне Таганов. И все выходило верно.
Его слова отражали мнение уверенного в себе человека – может, чуточку развязного, но хорошо знающего людей и общество, и способного легко устанавливать контакт с незнакомыми людьми, и знающего, как поступать в конфликтных ситуациях. Но одного я не понимал. Допустим, ты видишь, что тебя кто-то явно недолюбливает, и это никак нельзя изменить. Все фигово. Тогда приходится обращаться за помощью к «другим, которые всегда будут с тобой на одной стороне». Но вот вопрос: «А всегда ли такие люди найдутся и будут рядом?» Что, если они не готовы встать на твою сторону? Не хотят? Может, боятся? И чем не вариант тогда уж попробовать наладить отношения с врагом – тем, кто тебя ненавидит? Пойти на уступки – вдруг что-то изменится? Но ведь все это сложно, очень сложно… У некоторых людей стереотипы настолько давние, что искоренить их едва ли возможно, хотя если ты дашь их владельцу миллиард долларов, то… вероятно, он все же увидит в тебе некие благородные начала (я специально назвал их «некими»! ) … Впрочем, даже
