с которой ему, обладателю более длинных рук, бить было, в отличие от меня, неудобно, и добавил еще один удар – левый боковой, которым, как я сам иногда говорю, способен слона убить. Левый боковой попал точно в то место, куда я и бил – где челюсть соединяется с желваком. Там наиболее слабое соединение, и вся правая часть нижней челюсти рассыпается на семь осколков. Как правило, этого удара хватает любому, вне зависимости от весовой категории. Хватило и моему оппоненту. Он рухнул на асфальт, раскинув в стороны руки, одну из которых умудрился мирно и ровно уложить на скамейку. Нокаут был чистый, стопроцентный. Парень даже не застонал. Просто отключился, словно на него метеорит упал.
Я посмотрел по сторонам – все-таки после недавнего заседания военного трибунала мне не очень хотелось снова предстать перед судом и сесть хотя бы на пятнадцать суток за мелкое хулиганство с использованием навыков рукопашного боя. И мне показалось, что у соседнего, второго, подъезда нашего большого дома стоит та самая бывшая воспитательница детского сада и наблюдает за нами. Но, поймав мой взгляд, женщина сразу прошла под козырек крыльца, где мне ее стало уже не видно за пилоном, отделяющим вход в подъезд от двери мусоропровода. Дом у нас новый, не так давно заселенный, и мы, жильцы, еще не знаем друг друга, тем более если живем в разных подъездах. И я подумал, что женщина издали, и тем более в вечернем сумраке, при свете слабой лампочки над подъездной дверью, просто похожа фигурой на бывшую воспитательницу. И двинулся было домой. Но, когда я уже открыл дверь подъезда, мой противник зашевелился, перекатился на бок, и из кармана его длинной куртки что-то выпало. Я зачем-то вернулся, наклонился ниже, и увидел, что выпал нож. Признаться, я с детства питаю уважение к ножам. У меня дома даже висит на ковре коллекция ножей из разных регионов бывшего СССР. Я взял нож, рассмотрел и бросил в куст рядом. Меня нож ничем не заинтересовал. Обыкновенная самоделка, причем не самая качественная. И даже сталь лезвия дрянная, что я успел проверить, ударив по острию ногтем указательного пальца.
Я спокойно зашел в свой подъезд, и только в лифте, где освещение было более ярким, нежели на этажах или на лестнице, заметил, что мой офицерский бушлат забрызган кровью из разбитого носа парня-даргинца. Поднявшись к себе на четвертый этаж, я не стал открывать дверь своим ключом, а нажал кнопку звонка. Открыла Лариса. Сразу увидела кровь на бушлате.
– Что это? – обеспокоенно спросила она. – Ты упал? Ударился?
Она сама три года назад зимой поскользнулась, упала и сломала ногу. С тех пор постоянно боится, что ее примеру последую и я. Все-таки она почти месяц проходила в гипсе, что ей прилично надоело.
– Нет. Только ударил, – я показал ей свою ладонь. Как раз то место, которым нанес удар. При ударе ладонью нет возможности повредить себе пальцы. Я даже жену научил так же бить. Конечно, резкости и общей массы тела ей откровенно не хватало. Да и траектория самого удара была чисто женской, с обязательным размахом, от которого я ее отучить так и не сумел. Тем не менее какого-нибудь
