теплом, когда он видел странную птицу.
Когда старшие ребята во дворе убили ворону из рогатки, Малянов плакал, а потом забыл о ней.
Это была первая история о Малянове. Она нужна, чтобы понять вторую. Так бывает, порой одно не имеет смысла без другого, понимаешь? Если бы не было ночи, не было бы и дня, потому что человеку не имело бы смысла давать дню имя.
Что? Ты уверен в своих словах? Мне уже говорили подобное. Не раз говорили. Ты видишь кровь под моими ногтями? Видишь нож, что лежит у меня под рукой? Подумай хорошо, прежде чем в следующий раз сомневаться в моих словах. Я смотрю в твои глаза и вижу, что ты не смельчак. Так и не пытайся казаться тем, кем не являешься. Налей себе еще чаю, сейчас будет вторая история. Я рассказывал ее много раз, расскажу и тебе.
Малянов рос, как все. Обычный ребенок был. Себя помнишь в детстве? Вот один в один. Но метка Сокрытого Севера, что от рождения была у него на внутренней стороне щеки – это не просто шрам. Это кольцо, к которому прочно привязана нить, связывающая его с Сокрытым Севером, и неизбежен был день, когда корни Малянова дали знать о себе.
Малянов и до этого дня порой чувствовал неладное. Чаще всего во снах, конечно. Именно во сне человек ступает на шаг ближе и к смерти, и к Сокрытому Северу. Стена истончается, и сквозь нее порой дуют ветра с другой стороны. Ветра посмертия и лютые северные ветра. Может быть, даже ты знаешь это чувство, когда сон делается зыбким, но ты не шагаешь в пробуждение, а наоборот, будто видишь нечто иное и незнакомое сквозь окружающую тебя пелену. Может быть, даже слышишь чьи-то голоса. Голоса, что говорят на незнакомом никому из живых языке, но тебе ясно каждое слово, и от этих слов, твое тело на другом конце сна дрожит в мокрой постели, а пересохшие губы пытаются издать крик о помощи, но слова не выходят из сдавленной призрачными руками глотки. Было такое у тебя? То-то же. Тогда ты поймешь.
Обычно в этих снах Малянов видел бескрайнюю белую землю, что не родит, а лишь принимает в себя мертвых. Видел он и вечно льющийся на эту землю лунный свет, и этот свет касался Малянова с особой лаской. Он видел и блики северного сияния, которые, на самом деле, – лишь пар от дыхания Бледного Царя. Малянов слышал крики птиц, невидимых в черном, как потолок яранги, небе. Он понимал птиц, там, во сне. Птицы приветствовали его. И вороны, его родная кровь, и глупые крикливые чайки, и степенные полярные совы, и красноглазые гагары.
В день, когда Малянову исполнилось двадцать семь лет, к нему во сне явился сам Бледный Царь. К этому возрасту Малянов прошел обычный жизненный путь. Он учился, дружил, влюблялся и работал. Отслужил в армии и вновь влюблялся, и вновь работал. Правда такова, что к этому возрасту тяжело достичь серьезных высот, и он их не достиг, как и большинство. К двадцати семи у него были лишь крохотная квартира на окраине, доставшаяся от приемных родителей, старая развалившаяся машина, работа в такси и не самое лучшее здоровье, подорванное алкоголем, драками и тувинским ножом во время службы.
