гимнастерка. Он смело шагнул в болотную жижу, местами проваливаясь почти до колена, подобрался к новой находке. Перевернул. В лицо глянуло черное изъеденное месиво. Подхватил труп под мышки и потянул его к сухому краю болота.
– Старлей, – сказал оставшийся на берегу, чтоб не мочить ботинок, Федор.
– Видать, из одного отряда, – предположил Степан.
В правой руке был зажат немецкий Вальтер, последнее оружие красного командира.
– Хорошая игрушка, – сказал Степан, завладев пистолетом, в магазине которого было целых шесть патронов, – только два раз стрельнуть и успел.
– Да-а, что-то тут было, – протянул Федор.
– Слышь, Федька, ты вроде как при оружии уже, так что пистолет мой будет. Не возражаешь?
Федор возражать не стал, он из пистолета-то и не стрелял ни разу, с винтовкой ему было привычнее, нихай Степка балуется, он любит новизну всякую.
На командире оказались и сапоги, пусть насквозь мокрые, но что сделает вода хорошему хрому, надо только просушить и ходи – не боись. И этот «трофей» достался Степану, приложив подошву к своей ноге, он удостоверился, что даже чуток великоваты будут, но это не беда – велики, не малы. А вот часы командирские вода попортила, негодные были часы, пришлось выбросить.
– Ну что, Федя, – обратился Степан к другу, – видать день у нас сегодня такой – похоронной командой работать, надобно бы и командирика земле предать…
– Это – да, – согласился Федор, снова снимая с ремня штык.
***
Спустившись с дерева, Степан еще раз прикинул свои действия. «Так, сначала иду в крайний ближний двор. Там надо будет посмотреть, как в хату попасть. То, что на ночь закрываются, это – без сомнений. Однако ж, может, окошко, где приоткрыто, все ж таки, теплынь стоит, может дверь на чепок закрыта, да через щелку как его поддеть можно. Короче, на месте смотреть надо. А, может, и повезет, везло ж сколько раз до сих пор, может, молодка до ветру сама выйдет, хотя это не обязательно, в сенцах может нужду по ночному времени справлять. Главное, чтоб собаки не напали, не на цепи сидят, по свободе ходят. Собаки-то, конечно, не маленькие, но и не сильно, чтоб огромные. Если по одной, то, может, и справлюсь втихаря. Как там Трофим-пасечник учил: руку смело по локоть в горло, за основание языка вцепиться ногтями, а тяжелым чем, вот хоть и пистолетом – промеж глаз, и гавкнуть не успеет, а еще лучше – штык-ножом по горлу. Короче, до бабы добраться надо без шума, ну, и попугать ее, дуру, что, мол, дитенка порешу, если галдеть будет. Бабы – они за детей завсегда боятся. Ну что, пожрать у нее будет, одежа мужнина, думаю, тоже найдется. Может и обрез отдаст, должен где-то лежать захованный. А вот документ и конь с колесами, это у мужа, а его дома в эту ночь не наблюдается. Тогда придется идти до Костика, постращать эту бабу опять же дитенком, чтоб она его на двор вызвала, а там как получится. Конечно, было бы хорошо, если б без смертоубийства обошлось, да, ведь, не загадаешь». Степан полежал в ночной траве,
