жить со мной. Возможно, я был слишком резок с нею, или наоборот: недостаточно строг? А сейчас уже и не хочу ничего менять, да и я сам давно перестал быть ей нужен. По крайней мере, она здесь, неподалеку, в Кум-Трейси. Так что хотя бы есть, кому похоронить меня и распорядиться этим домом.
– В Библии есть притча про блудного сына, – мягко напомнил я.
– Вы ведь доктор, а не священник!? – громко воскликнул Франкленд. – Вот и занимайтесь своим делом и нечего меня исповедовать. Блудный сын сам пришел к отцу, прося прощения. Понимаете? Сам! А у нас тут фермеры знаете, как говорят? Они говорят: “Сено к лошади не ходит”. Так что, если уж продолжить цитировать Библию: камень в нее я первым не брошу, но и идти к ней… Стар я, знаете ли! Ходить уже тяжело, да и воспитание у меня не то.
Руки у него дрожали и я решил, что лучше эту тему не продолжать. В конце концов кто я такой, чтобы лезть в дела отцов и детей? И так было понятно, что этому человеку от жизни ничего не нужно и последнее, чем он занялся бы – это месть.
Мы еще поговорили об астрономии, я рассказал о своих занятиях ею в университете, потом переждали небольшой летний дождик и наконец я откланялся. Франкленд даже проводил меня немного и показал прямую тропинку к Баскервиль-холлу, так что видимо у него всё-таки осталось обо мне хорошее впечатление.
Глава шестая. Вишневая косточка
По этой тропинке я и пошел не спеша, помахивая тростью и ощущая легкий голод. Завтрак у меня был более, чем легким (миссис Мортимер слегка скуповата), а чай и маленький ванильный крекер у Франкленда только раздразнили аппетит. Примерно через час такой неторопливой ходьбы тропинка вывела меня к высокой живой изгороди, за которой я увидел две узкие башни, прекрасно знакомые мне по описанию Мортимера.
В изгороди была калитка и она была открыта, чем я и воспользовался. Пройдя по окруженной тисами, весьма живописной аллее, я вышел к железным решетчатым воротам, столбы которых были украшены кабаньими головами из герба Баскервилей, а за ними увидел сам дом.
Весь фасад этой мрачной постройки был покрыт плющом, в котором кое-где были не слишком аккуратно прорезаны отверстия для окон. Из главного здания с высоким, мрачным портиком, вверх поднимались те самые каменные башни, которые я увидел первыми. Их усеивали множество бойниц и украшали короны из прямоугольных зубцов. Казалось, дом был выстроен вокруг них, как ласточкино гнездо строится в щели, которую мороз и ветер пробили в каменной стене.
Впечатление усиливалось тем, что справа и слева к башням примыкали более новые постройки, некоторые из кирпича, а некоторые из черного гранита. Если башни были седой древностью, а построенное вокруг них здание – просто старым, то эти строения казались чем-то более привычным. К ним, а вернее к тому из них, из трубы которого шел дымок, я и направился.
Постучаться в дверь я не успел. Она распахнулась и мне навстречу выскочила девочка, лет примерно тринадцати, державшая в руках корзину, наполненную мокрым бельем. Увидев меня, она испуганно ойкнула и шарахнулась в сторону.
Я
