же живое, как и балтийский тюлень или ящер с острова Комодо, только в разы крупнее и с глубоким интеллектом в глазах.
Интеллект интеллектом, но это существо грубо нарушило традиционное уединение хозяина этих мест, и его рука потянулась к шпаге, с которой он не расставался даже во время водных процедур.
— Duilich gun do chuir dragh air do phrìobhaideachd gu neo-eisimeileach, — произнес ящер, наклонив голову набок.
Готовый было уже вспылить, барон в произнесенной фразе сразу уловил извиняющиеся нотки. Кроме того, стало понятно, что его собеседник — это явно прибывший издалека иностранец, причем говорящий на абсолютно неведомом языке.
— НУ ВЫ МНЕ НЕ ОЧЕНЬ СИЛЬНО ПОМЕШАЛИ. НО ПРОБЛЕМ! ПАС ДЕ ПРОБЛЕМЕ! — очень громко и отчетливо (как и положено при разговорах с иностранцами) отчеканил барон и, после секундной паузы, добавил еще по-вьетнамски: — КХОНГ ВАН ДЕ ГИ!
Было видно, что, выслушивая куртуазный монолог местного полиглота, иностранец впал в уныние.
— Похоже, что я немного ошибся, — на чистом русском языке произнес он подавленным голосом. — Вижу, что это не Шетландские острова… Просто задумался о далеком прошлом. Прошу меня извинить, обычно я в языках никогда не путаюсь. Это, наверное, от усталости.
— Да, сударь. Вы в территориальных водах Российской Империи. Добро пожаловать в Триггервиль.
— Извините, что поначалу заговорил с вами на кельтском наречии — просто на этом языке должны изъясняться в северных провинциях Шотландии. Я просил прощения за то, что невольно потревожил ваше уединение.
— Ну что вы, что вы, напротив, я очень рад нашему знакомству! Не желаете ли по глотку триггер-виски[3]?
Я прикажу подать его прямо сюда, к волнорезу. Вон на том гранитном валуне отлично разместятся и графин, и пара толстостенных бокалов… А насчет Шотландии и не беспокойтесь — знавал я одного шотландского боксера еще в кампании тринадцатого года, так он…
Здесь рукопись становится нечитабельной, поскольку на второй половине большого листа А4 невозможно разглядеть ни одной буквы — только большой круглый след от чугунной сковородки старшего электрика и двух слившихся жирных пятен от его же бутерброда.
Под этими пятнами, судя по характерным вмятинам карандаша, вероятнее всего, были воспоминания барона о том, что «и виски у них был такой же… (совсем неразборчиво), как и этот Эванс».
Чуть ниже явно проступают слова: «Хорошо сидим…» и уже в самом конце страницы: «За легкую кавалерию — до дна!»
……………………………………
Следующий удобный для чтения текст появляется только через несколько страниц, поскольку листы расшифровок, предоставленных автору Романом Ивановичем, были безвозвратно утеряны при переезде его архива из городской квартиры в лодочно-гаражный кооператив — тот, что в Мартышкино, сразу за железнодорожным переездом.
В утерянных листах, судя по всему, находилась информация о происхождении столь необычного имени
Триггер-виски — уникальный тип дистиллята, созданный бароном Юкскюлем на основе старинных ингерманландских рецептов. В настоящее время существует более полусотни разновидностей этого напитка
