арбалетами, возбужденные, как свора собак после сигнала «гончие, вперед!»; мрачные прародительские ритуалы, и в ожесточившихся сердцах жажда мести.
– Все еще только начинается, – сказал он.
10
Кабинет окружного комиссара, в тот же день, незадолго до полудня.
– Почему вы поехали туда одни? Почему не запросили подкрепление? Результат: еще одна машина в ремонте.
– Это был мой личный автомобиль, патрон, – заметила Самира.
– А почему вы взяли свою личную машину? – поинтересовался окружной комиссар, нахмурив густые черные брови.
– Потому что уже давным-давно никто не заботится сменить защитные щитки на полицейских машинах, и стоит опустить щиток от солнца, на нем сразу видна надпись ПОЛИЦИЯ, – ответила Самира в тон начальнику. – Вы ведь знаете, как это бывает…
Сервас увидел, что Шабрийяк нахмурился. Он не любил, когда подчиненные ставили его на место.
– Как прошла встреча с семьей? – спросил он. – Они были не слишком на взводе?
– На взводе? – повторила Самира. – Да они нас обвинили в убийстве!
Шабрийяк побледнел. Должно быть, сказал себе, что если дело, где полицию делают обвиняемой, раздуют СМИ, то вряд ли у кого-нибудь, кроме обычных телекомментаторов, слишком ревностно относящихся к закону и порядку, хватит смелости встать на их защиту.
– А еще мы там обнаружили журналистку, – прибавил Сервас. – Эстер Копельман из «Ля Гаронн». Ушлая особа. Кто-то явно ее навел…
– Как это – навел?
– Она знала о слове на груди у парня, – сказала Самира. – Информация где-то просочилась. Либо здесь, либо в больнице.
По суровому лицу окружного комиссара пробежала тень несогласия.
– Ну все, теперь это будет в СМИ… Паскудство! Придется провести пресс-конференцию. Майор, я на вас рассчитываю. Нужно собрать конкретную и солидную информацию.
Сервас поморщился. Ну конечно, делать ему больше нечего. У него из головы все не шел тот высокий белый чужак, о котором говорила журналистка и с которым встречался Муса.
Время уже перевалило за полдень, когда они с Самирой и Рафаэлем Кацем явились в лицей Жан-Мермоз, в одно из учреждений среднего звена в Мирее. Мать Мусы объяснила, что после освобождения из тюрьмы ее сын, по приказу старшего брата Шарифа, вернулся в лицей на первый курс социально-экономического отделения.
Их принял директор лицея. Этого речистого маленького человечка с лысым черепом, похоже, очень расстроила гибель Мусы, хотя он и признал, что парень был далек от статуса примерного студента. Он провел всех троих через просторный двор. Студенты и преподаватели с 17-го числа были на каникулах. В кабинете директора Сервас повторил вопрос, который уже задавал по телефону: он хотел бы пообщаться с учителями Сарра.
– Трое преподавателей согласились прийти, думаю, явятся без опоздания. Остальные в отпуске по случаю Дня Всех Святых, кто-то
