и знамя, они убили много врагов и заставили германцев отступить. Мне говорят, что это поражение. Когда я был молод и сам водил легионы, такое считалось победой.
Наместник смотрел в стол. Август вновь повернулся к отцу. И вдруг заговорил на греческом.
– Ты сын всадника, но носишь простую тогу. Почему?
– У меня нет имущества для ценза всадника, – ответил отец на том же языке.
– Сколько времени ты командовал когортой?
– Больше трех лет.
– Вы часто брали добычу?
– Часто.
– И ты не сумел скопить четыреста тысяч сестерциев?
Отец молчал.
– Он распутник? – повернулся Август к легату Пульхру. – Тратит все на вино, женщин и другие удовольствия?
– Нет, Цезарь! – возразил легат. – Назон живет, как простой солдат. Я никогда не видел его с женщинами, у него только одна рабыня, а воду он пьет чаще вина.
– Куда ты подевал свои деньги? – сердито спросил Август отца.
– Я раздал их галлам, – выдавил Луций.
– Зачем?
– Они хорошо сражались…
Отец хотел добавить: «Им ведь так мало платят!», но вовремя осекся: размер жалованья ауксилиям утверждал император.
– Ты выдавал им награды из своих денег? – уточнил Август.
– Да…
Луций ждал выговора, но его не последовало. Император молчал. После смерти приемного отца Август, в ту пору всего лишь Октавиан, стал наследником Цезаря. По завещанию он был обязан треть денег отдать римлянам. Но Марк Антоний присвоил наследство. Тогда Октавиан продал свое имущество, занял огромные суммы у ростовщиков, но волю Цезаря исполнил. Потом, конечно, он восполнил свои траты с лихвой, но это было потом…
– Ты хорошо говоришь по-гречески, – нарушил тишину Август, – и пишешь?
– Я окончил грамматику.
– Итак! – принялся загибать пальцы Август. – Отважен, правдив, умен, образован и к тому же не корыстолюбив. – И такой человек тебе не нужен? – повернулся он к наместнику.
Тот молчал.
– Раз не нужен тебе, то мне пригодится, – спокойно заключил Август и сделал знак Луцию.
Тот встал и поклонился.
– Эй, Руф! – окликнул его Август у самых дверей. – Тебе сколько лет?
– Тридцать, Цезарь.
– Ты женат?
– Нет.
– Почему?
– Я на военной службе.
– Это легионерам запрещают жениться! – сердито сказал Август. – На префектов запрет не распространяется. Ладно, иди! Завтра не отговоришься…
Отец вышел из дворца наместника и остановился, не зная как понять состоявшийся разговор. Но собраться с мыслями ему не дали. Рядом остановился «карпентум» – легкая открытая повозка, в которую была впряжена пара мулов. В повозке сидела молодая женщина, настолько красивая, что у Луция перехватило дыхание. Он молчал, не зная, что сказать, и женщина улыбнулась, поняв его смущение.
– Меня
