для других не имеет никакого значения…
– Дождемся вердикта и пройдем, – ухмыльнулся и кивнул на троицу дядя.
Мы все стоим в комнате, ожидая их вердикта.
– Триада признает господина Аргуса недееспособным, в связи с чем господин Майрен назначается новым главой рода Волчек. Господин Самир, мы откланиваемся, дела, – коротко и резко трое волков клана города решили судьбу моей семьи.
Дядя резко вскидывает голову, на его губах я замечаю мимолетную победную улыбку, но она проходит так быстро, что никто другой этого не видит. Триада в нашей жизни – это трое самых уважаемых волков, которые решают многие традиционные и судебные вопросы. Они избираются путем голосования глав самых влиятельных семей, и наша благодаря папе до сих пор входит в это число. Пока…
– Успешного дня, – говорит триаде господин Самир, слегка кивнув с уважением.
А вот дядя аж наклонился, показывая так и благодарность, и подобострастие. Этот момент показался мне странным и неприятным, словно он сейчас опустил наш дом. Но чувство быстро проходит, когда трое мужчин прошли мимо меня, обдавая дуновением воздуха. Один из них, шедший с моей стороны, вдруг кинул на Раниля, стоявшего возле меня, ироничный взгляд. Перевел взор на меня, усмехнулся, а после мужчины исчезли в проеме, только стук удаляющихся шагов доносился до меня эхом.
– Раз вопрос главенства Волчек решен, прошу в мой кабинет, – прокашлялся и взял на себя слово дядя Майрен.
Стискиваю челюсти, слыша, как скрипят зубы. Но я сказать и возразить ничего не могу. Таковы обычаи. Голос женщины ничего не значит, а уж полукровки и вовсе не стоит ни копейки. Дядя вышел первым, как новый хозяин дома, ведя всех к нужному помещению.
– Дамы вперед, – хриплый голос господина беты, вдруг оказавшегося рядом.
Поднимаю голову, встречаясь с его глазами. Мужчина спокоен, только расширившиеся зрачки выдают нетерпение, а вот взгляд вымораживает всё мое нутро. Казалось, что его очи – сталь, режущая без суда и следствия.
Сглатываю вязкую слюну и смотрю на Раниля, который в этот момент прижимает меня к себе и глядит грозно и хмуро на Самира. Взгляд последнего падает на мужскую руку, которая лежит поперек моего живота. Он стискивает кулаки, но пока молчит, вопрос принадлежности не закрыт.
Рука Раниля подталкивает меня вперед, и я делаю шаг через порог, выходя в коридор и видя спину дяди, который продолжает идти в кабинет, который всегда, сколько себя помню, принадлежал отцу. Сердце обливается кровью, когда рука Майрена падает на ручку двери и поворачивает, открывая дорогу в святая святых, куда никогда и никому не дозволялось заходить без ведома папы. Даже его младшему брату. Особенно ему.
– Ностальгия взыграла, Волков? – ухмыляется сзади бета Самир, и эта манера разговора настолько не свойственна такому взрослому и серьезному мужчине, что я даже спотыкаюсь на ровном месте, чуть не пропахав носом темно-алый ковер.
Но рука Раниля
