необходимо больше энергии. Видимо тот, кто вытащил меня из леса, сполна накормил меня своим страхом, однако этого едва ли хватит на два дня».
Люди побаивались чужестранца, а потому никто не спешил предлагать заблудшему путнику помощь. Поймав в конце улицы очередного прохожего, Эйден снова попытался объясниться со смертным:
– Ночлег. Мне нужен.
Его раздражала необходимость просить что-то у людей, но других идей привестись в порядок и получить долгожданный комфорт, он пока не находил.
Незнакомец помотал головой, пожимая плечами, и собрался было поскорее сбежать от чужака, но Высший в нетерпении схватил его за руку:
– Мне всего лишь… – он осекся, почувствовав волну презрения от жалкого человечишки, и злость заполнила его естество. – Черт! – прорычал он, давая выход напряжению, зудящему в его теле весь день. – Ответь лишь на один вопрос! – у него возникла мысль, кто мог бы быть достаточно добродушным, чтобы дать ночлег незнакомцу. Должно быть тот же, кто не смог пройти мимо умирающего в джунглях. – Кто меня сюда притащил? – медленно проговорил Эйден на русском.
Провал в памяти, который не позволял ему самостоятельно вспомнить лицо спасителя, Архонт списывал на невыносимые даже для бессмертного сознания муки.
Почувствовав сейчас сомнение, исходящее от мужичка, рявкнул:
– Имя!
– Ив. Ив! Только отпусти, окаянный!
Высший разжал руку, позволив смертному быстрее уносить ноги.
– Ну и кто у нас Ив? Где мне его теперь искать? – пробормотал Эйден, равнодушно потирая ладони, будто не он только что намеревался испепелить прохожего, которому просто повезло, что у Владыки сегодня неисправно огниво.
Задыхаясь от слез и отчаяния, я выбежала из деревни:
– Что же мне делать? Что делать? Ма-ма, – плакала я в голос, размазывая грязными руками слёзы по лицу. – Этот мерзкий старик! – меня передернуло, и, выбежав на берег холодного источника, я тут же принялась срывать с себя одежду, желая отмыться от наглых прикосновений старика.
Сейчас, даже когда он просто смотрит в мою сторону этим плотоядным взглядом, я хочу умереть! Я не вынесу большего!
Бросившись в ледяную воду, я заплыла под небольшой водопад. Тяжёлые потоки воды, больно обрушиваясь на мою спину, помогали немного успокоиться.
– Значит, Ева – первородная грешница? Да только родители нарекли меня Эвитой! Все в деревне пляшут под дудку этого деспота! Запугивает меня? Было бы чем, – выла я в голос. – С детства привыкла уже к этой травле и издевательствам! Боюсь меня не удивить ещё сильнее! Разве что… убьют… Тем лучше! Отправлюсь к родителям. Для них я всегда была лучиком счастья, а никакая ни Ева – дитя порока, – теперь я тихо плакала, чувствуя, как боль от побоев отступает в холодной воде. – Почему они не сбежали из этой чертовой деревни? Гадкий старикашка! – я сжала дрожащие кулаки. – Если бы он не изводил
