односложно ответил Высший, догадываясь, что без посторонней помощи раздобыть средство связи не удастся.
– Что? – растерялась смертная.
«Видимо, в этой коммуне сформировалось своеобразное наречие славянского. Объясняться будет непросто», – заключил Эйден.
– Говорю: мне нужен телефон, – произнёс он медленно, на ломаном русском, и пристально посмотрел на женщину.
Та смерила его испуганным взглядом и перекрестилась. Архонт недовольно дернул бровью, устав ждать, когда женщина отойдёт от шока, вызванного его внешним видом и внезапным вторжением.
– А, – наконец хоть как-то отреагировала она, заметив, как нетерпеливо задергались желваки на лице незнакомца, – так это… только у старейшины.
Эйден слегка нахмурился, пытаясь понять, что сказала ему женщина, и зашагал прочь.
– Старейшина, старейшина, – бормотал он себе под нос, пытаясь найти определение этого слова. – Старый, старик, – вспомнил он похожие слова и видимо догадался, о чем речь.
Архонт, наконец, осмотрелся внимательнее, стараясь не упускать деталей. Глухая деревня с допотопными избами, люди, славянской наружности, в простых одеждах.
«Похоже это какие-то староверы. Я слышал о подобных поселениях в Южной Америке, но явно не собирался познакомиться с ними лично. Будет неплохо, если у них найдётся хотя бы один рабочий телефон, – он провёл по грязным волосам рукой. – Надо найти, где бы помыться! Но сначала все же телефон. Старейшина, говорите…»
– Чем ты думала, притащив в деревню чужака? – неистовствовал мужчина преклонных лет. – Ты – будущая жена главы, и не должна подвергать опасности всю коммуну! – его седая борода сотрясалась от негодования. – Как тебя вообще занесло в лес? – кричал старик, пока девушка молча стояла, покорно склонив голову. – Запомни, если ты вдруг затеяла сорвать свадьбу, то тебе не сойдёт это с рук, – злобно продолжал мужчина. – Ты должна выплатить мне долг за свою мать! Она-то нашла способ отвертеться от брака со мной! Зная, что я не потерплю грязную девку, отдалась твоему отцу, чем испортила себе всю жизнь.
– Они любили друг друга. Это вы испортили жизнь моей семьи, – не выдержав оскорблений в сторону матери, пробормотала девушка и вскрикнула, когда лозина хлестнула ее по плечу, раскидывая вуаль темных волос. Девушка отшатнулась, и осела на землю, поднимая пыль.
– Замолчи! И даже не думай выкинуть подобное! Если посмеешь, то в этот раз я не остановлюсь на том лишь, чтобы остричь тебе волосы, как твоей матери! Ты станешь изгоем в деревне! Твою мать не испугало клеймо распутницы, я даже велел наречь тебя Евой, в честь первородной грешницы, чтобы ты стала вечным напоминанием своим родителям об их ошибке. Но с тобой я пойду куда дальше! – продолжал он запугивать девушку.
– Разве у меня есть шанс повторить поступок своей матери? – холодно отозвалась Ева. – Моя семья всегда была в немилости, вашими стараниями. Поэтому никто и не захочет связываться с дочерью порока.
– Правильно мыслишь, – смягчился старейшина. –
