по-прежнему прослеживались в линиях дренажных канав, обширных пространствах необработанных полей и раскиданных там и сям островках молодого леса. Прежде чем природа получила обратно так много взятого у нее, люди здесь страдали от холода, умирали на жаре. Скованные одной цепью каторжники, работающие на полях, остались в далеком прошлом, но территория тюрьмы по-прежнему занимала восемнадцать тысяч акров заливной низины и кустарника. Построенная в расчете на тысячу заключенных, сейчас она вмещала как минимум вдвое больше. Мало у кого в документах не стояла пометка «особо опасен», и большинство из ее вынужденных обитателей было наихудшим отребьем, которое был только способен предложить штат. Убийцы. Наркоторговцы. Серийные насильники.
В самом низу, в глухом подвале под камерами смертников располагался еще один ряд камер, которые оставались теплыми, даже когда в остальных зуб на зуб не попадал от холода, и прохладными, когда в остальных стояла невыносимая жара. В одной из таких камер рядом с койкой стоял убийца, но это была не его камера и не его койка. Настоящий обитатель камеры ему очень не нравился, но в Лейнсворте вообще не было таких понятий, как нравится или не нравится.
В углу этой самой камеры стоял человек, известный как «Заключенный Икс» – или просто Икс. Это не было его настоящее имя, но так его все называли. Некоторые думали, что это сокращение от «Аксель», его имени по паспорту, или потому что «икс» – это на самом деле римская цифра «десять»: мол, именно стольких человек он убил, после чего съел части их тел. Другие говорили, что он убил свою жену за неверность – но лишь после того, как кастрировал ее любовника и вырезал у него на глазах косые кресты. Икс сидел тут уже так долго, что людей это уже больше не волновало. Он был неотъемлемой частью этой тюрьмы – такой же, как сталь, бетон или камень.
– Повыше, пожалуйста. Левую руку. – Икс показал на себе, и мужчина возле кровати подчинился. Он стоял без рубашки, в одних лишь тюремных джинсах, воздев вверх обе руки со сжатыми кулаками. – Великолепно! То, что надо.
Стоявший возле кровати был всего на два дюйма выше Икса, но заметно шире в плечах, коренастей и фунтов на сорок тяжелей. Выросший в нужде в горах Джорджии, он еще юнцом сбежал из дома, вскоре после чего вырос в вора, убийцу и наемного кулачного бойца на улицах Атланты. Сидел он здесь меньше пяти недель, но каждый охранник рассказывал одну и ту же историю – что парень мог получить серьезную взбучку, выплюнуть кровь и вернуться за добавкой; что это серьезный, упертый, без дураков настоящий боец.
– Не двигайся, – бросил Икс. – Ты только что пошевелился.
Он не относил себя к великим художникам, но все-таки был весьма неплох в этом ремесле.
Икс нанес еще несколько мазков, а потом произнес:
– Да, для тебя это странно. Я понимаю.
– Каждый сходит с ума по-своему, вот что я вам на это скажу.
Парень строил из себя крутого, но в глазах его явственно читалось сомнение. Он уже слышал кое-какие истории. Хотя пока что здесь, в подвале под камерами смертников, и на самом деле писали его портрет. Иксу доставляли
