помимо запаха разложения, стоял неприятный резкий запах химических веществ, не выветрившихся со временем. Мы стали подниматься на второй этаж, и по мере продвижения вонь усилилась. На верхних ступенях лестницы были заметны какие-то бурые пятна. Я знаю эту жизнь и бывал в разных переделках, а потому происхождение этих пятен было понятно. Когда мы вошли в коридор второго этажа, Андрей быстро закрыл рот ладонью и отвернулся к стене – его стошнило на пол. Мне, как собаке, привычно видеть и ощущать то, что для большинства людей зачастую невыносимо. Тут, среди человеческих останков буквально витало ужасающее ощущение смерти и чего-то неизбежного и неотвратимого. Погибшие, быть может, были работниками этой ужасной лаборатории. Они оставались заведомо обреченными на гибель, столкнувшись с чем-то смертельно опасным, имеющим дикую разрушительную силу. Я плохо представляя, что все, представшее нашим глазам в коридоре и в кабинетах, было сделано таежным зверем и, конечно же, не человеком. Будто кто-то глумился над трупами в неуемном бешенстве, вымещая ярость и злобу. Я терялся в догадках, вопросительно глядя на Андрея, осторожно обходившего страшные свидетельства произошедшей здесь бойни…
…Не в силах больше находиться среди этого ужаса, мы буквально выбежали наружу и с упоением вдохнули чистого воздуха, освобождаясь от жутких впечатлений увиденного.
– Черт, черт, черт!.. – в отчаянии выкрикнул Андрей и, опустившись на влажную землю, прислонился головой к кирпичной стене. – Что за кошмар? Кто сделал это с людьми? Визирь, что здесь произошло?
Я заскулил – не в моих возможностях беседовать с человеком – лишь уткнулся холодным носом в его заросшую щетиной щеку. Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно я услышал позади шорох листьев. Я мгновенно обернулся, готовясь к нападению, но, увидев в метрах двадцати худого, изможденного человека в грязном рубище, мгновенно утихомирил свой гнев. Человек упал на колени и, протягивая к нам худые руки, исступленно зарыдал…
…При виде несчастного, Андрей мгновенно вскинул карабин и направил на него ствол.
– Стой на месте! Стоять, я сказал! Кто такой?
Человек отчаянно замахал руками и, перестав рыдать, с трудом поднялся на ноги:
– Не стреляйте, пожалуйста… Я очень хочу есть. Ради всего святого, дайте хотя бы кусочек хлеба, – произнес он надломленным, хриплым голосом. – Хлеба, ради всего святого…
Человек был настолько жалок и подавлен, что сердце мое защемило от сострадания к нему.
– Визирь, ну-ка проверь его, – сказал Андрей, и я, подбежав к человеку, тщательно обнюхал его. Незнакомец застыл на месте с вытянутыми руками, и не ощутил никакой угрозы, лишь страх, дикий и панический. Я заскулил, сел рядом с ним и, посмотрев на Андрея, залаял.
Андрей повесил карабин плечо и помог незнакомцу добраться
