align="center">«Не палитра важна…»
Не палитра важна,
не изящные абрисы,
а неспешный процесс творения.
Пусть душа раскроется парусом,
расцветая над тернием.
Пусть наполнится парус
океанским дыханием,
и удержит, и понесёт его,
словно свет мироздания,
берегомый медовыми сотами.
И миры неизведанные,
как созревшие ягоды —
ты находишь их, радуясь,
в рукавах оживающей радуги —
на ладони твои они падают!
И душа твоя – вся в движении!
Неразлучны игры и таинства —
вьются чувства,
как птички весенние,
словно змеи, мысли сплетаются.
Между звёздами и пучинами,
между болью и созерцанием
сокровенная, неизъяснимая
жажда творчества, бездна знания.
«Словно шарик рудракши…»
Словно шарик рудракши,
в прозрачную воду упавший,
капля крови на тающем льду…
Словно тёмное пламя
за вечерними облаками
отпускает на небо звезду.
Словно жажда творения
переплавилась в боль и терпение,
и твердеет как ярая медь,
и рождается смыслом и образом,
и твоим воплощается голосом,
и зовёт – пробудись и ответь!
Масляный шарик Кришны
Увидев Кришны шарик масляный
(гранита глыбу на граните),
его раскачиваешь мысленно
планетой на прозрачной нити,
и небосвода хрупкий колокол
вздохнёт ответным гулом бронзовым,
и треснет, рассечённый молнией,
и вспыхнет огненными розами…
А рядом, на гранитной плоскости
(на русской горке ледяной…),
детишки, соревнуясь в ловкости,
разглаживают шар земной.
Два лика
Над пыльной и жаркой площадью
кружат угрюмо стервятники,
и прядают потные лошади,
измучены жадными мухами.
Кругом толпа каждодневная,
а истина – в образе Бога…
Его отражение гневное
знакомо как ужас и смерть.
Землистые руки крестьянина
воловьи рога изукрасили,
и в сердце, печалью израненном,
открылись ворота железные,
и Бог, обвиваемый коброю,
глядит, упоённый покоем.
Его отражение доброе
знакомо как свет и любовь.
Баньян
Дерево, ставшее лесом,
семя твоё проросло
в давние детские годы
того, кто стал Просветлённым.
Много дождей отшумело,
много лун отцвело —
крона твоя как небо,
сотни стволов – колонны.
Нет многозначнее
