ждать не осталось. Он дул на ложку и засовывал в рот. Медленно жевал и дышал ртом, чтобы охладить пищу в процессе. Места за соседними столами быстро исчезали. Всё больше и больше людей получали вожделенную еду. Нарастал стук ложек о металлические миски. Вскоре он заполонил собой помещение столовой, носился от стены к стене.
В какой-то момент Глеб обратил внимание, что до сих пор один за столом. Обернулся, чтобы осмотреться. Все видимые столы оказались заняты. Люди, получившие свою порцию еды, уходили всё дальше и дальше. Стоячих едоков ещё не наблюдалось. Глеб посмотрел на лавку и столешницу. Вдруг с ними что-то не так, а он и не заметил? Нет, ничего необычного. Тогда почему к нему никто не садился?
Неожиданно у водоноса случилось прозрение. Начал подмечать брошенные на него украдкой взгляды. Хмурые, злые, исподлобья. Всего несколько дней назад все эти люди его вообще не замечали.
Моментально вспомнилось, как он сам относился к избранным – сторонился, избегал. После приобретения нашивки с трезубцем от них начинало неприятно веять властью.
Глеб опустил глаза в тарелку и продолжил есть. Овощи уже чуть остыли – как раз до нужной температуры. Большая тарелка пустела, но желудок наполнялся. Вдруг рядом кто-то перешагнул лавку, одновременно поставив на стол свою металлическую тарелку с опущенной в неё ложкой. Водонос поднял глаза и обомлел. Лида опустилась на лавку совсем рядом. Их локти едва не касались друг друга. Глеб даже забыл, как жевать. Сидел и пялился на женщину. А она положила яблоко. Взялась за ложку и начала есть. Первой мыслью Глеба стало – отсесть. Благо, мест за столом предостаточно.
– Не говори ничего Курку, – сказала Лида, зачёрпывая ложкой очередную порцию овощей. – Я уже пила литр воды. Месяц назад. Если он ещё раз меня напоит… может быть всё плохо. А я хочу ребёнка. Мне нельзя.
К беременным жителям Верхнего бункера у Лиса существовал отдельный подход. Беременную женщину на пятом-шестом месяце переселяли в Мамский отсек – специальное помещение для беременных и кормящих. Там женщинам полагался покой, но совсем без работы не оставляли, поэтому они занимались починкой одежды, шитьём, и прочими спокойными делами. При этом кормили их лучше – да ещё и дважды в сутки. После рождения ребёнка они продолжали там жить, как правило, три, реже четыре года. Затем женщин, вместе с детьми, переселяли обратно в жилой сектор. Мам возвращали на работу, а дети оставались весь день предоставлены сами себе.
У Лиды где-то год назад ребёнок потерялся. Когда она вернулась с работы, то не смогла его найти. Организовали поисковый отряд, который ходил по брошенным помещениям, но дитя разыскать не удалось – Верхний бункер слишком огромный, и большинство помещений заброшены. Укромных мест столько, что все и не счесть. Глеб это знал по собственному опыту. Когда-нибудь тело ребёнка найдут – подобное уже случалось.
Мамский отсек был некой странной тайной. Женщины о нём шептались лишь между собой. Каждая стремилась
