звонницами, выставленными вперед, будто пытающиеся остановить кого-то ладони.
– Приехали, – сказал Лекса.
“Лиззи” остановилась возле бывшего купеческого особняка. Во дворе горел костер, у ворот стояли часовые. Бойцы, несмотря на щетину, выглядели трезвыми и грозными. Разве только погон на плечах у них не было. Красные ленты носили далеко не все.
– Удачи, товарищ комиссар, – сказал Прохор будто бы с сомнением. Саша улыбнулась ему.
– Командир вас ожидает. Ну, по крайней мере, должен ожидать, – сказал Лекса, пряча глаза. Саше показалась, что сама она нравится ему чуть больше, чем в начале поездки, а данное ему поручение – чуть меньше. Ничего, не всегда нам нравится то, что мы должны делать, сказала Саша мысленно скорее себе, чем рыжему детине. Вдохнула, выдохнула. Толкнула массивную дубовую дверь, чтоб встретить лицом к лицу живую легенду и надежду революции.
Глава 8
Полковой комиссар Александра Гинзбург
Октябрь 1918 года
Саша переступила порог – и едва не выскочила обратно за дверь. На коленях коренастого мужчины сидела девица в расстегнутой на груди блузке. Девица заливисто смеялась. Из граммофона доносился пошлый романс со скверного качества пластинки. Мужчина поднял глаза и глянул на Сашу без особого интереса, будто видел ее каждый день.
– А, комиссар, – сказал Князев. – Чего застыла на пороге? Входи, раз уж приехала.
– Мы могли бы поговорить завтра, раз вы теперь… отдыхаете, – растерялась Саша.
Князев усмехнулся. Мягко столкнул девицу с колен, шлепнул по заду.
– Ладно, ступай, девонька. Видишь, ты смущаешь комиссара.
Девица хихикнула и побежала к двери в глубине комнаты. Князев проводил ее взглядом. Снова глянул на Сашу.
– Садись, комиссар, – и кивнул на массивный дубовый стул по другую сторону стола.
Это не было приглашением, это было приказом. Выполнить приказ означало с порога принять его правила игры. Однако и оставаться на ногах было бы глупо.
Саша прошла мимо указанного ей стула. Обошла стол. Подошла к Князеву. Протянула ему руку.
– Моя имя Александра Гинзбург.
Князев не встал, даже не изменил своей вальяжной позы. Однако протянутую ему руку пожал, и пожал крепко. Несколько крепче, чем это принято.
– Мое имя тебе известно, Александра Гинзбург.
Саша снова обошла стол и на этот раз села, куда ей было указано. Облокотилась на стол, уперлась подбородком в сложенные в замок руки, посмотрела на Князева в упор.
Саша догадывалась, что означает такой прием. Сама она иногда просила, чтоб матросы перед допросом избили подследственного. Слегка, чтоб он успел осознать реальность, в которой находится, и ей не приходилось тратить время и силы на донесение до него его ситуации. Князев сейчас делал то же самое с комиссаром, пусть и в своей манере.
– Лекса! –
