экипаж и поехали к ним домой. Через минут двадцать они уже поднимались по лестнице доходного дома. Двухкомнатная квартира находилась на втором этаже. В маленькой прихожей с напольной вешалкой, к которой примыкали кухня и ванная, совмещённая с туалетом, были ещё две двери в отдельные комнаты.
– Располагайся, Василий Фёдорович, – сказал Сергей Владимирович, открыв дверь в одну из комнат.
– Мне как-то неудобно вас потеснять, – произнёс Рутенберг.
– Оставь буржуазные предрассудки. Братья по оружию должны помогать друг другу.
Эти слова сняли его сомнения, диктуемые разумной осторожностью. Он знал, что Европа кишит секретными сотрудниками царской охранки. Потому и сменил партийный псевдоним Мартын Иванович.
Новые знакомые рассказали ему, что являются членами боевой группы при Центральном комитете РСДРП, и вынуждены были эмигрировать после декабрьского восстания в Москве, когда их стала преследовать полиция и жандармерия. Несколько месяцев назад они приехали в Геную из Женевы и устроились грузчиками в порту.
– А что тебя, Василий Фёдорович, заставило скрываться за границей? – спросил Фёдор Тихонович. – Небось, были серьёзные причины.
– В Санкт-Петербурге я участвовал в создании боевых дружин, их подготовке и снабжении их оружием, – обтекаемо сформулировал он. – Какое-то время после освобождения из Петропавловской крепости после Манифеста 17 октября по амнистии входил в состав Петербургского Совета рабочих депутатов от партии социалистов-революционеров. Там несколько раз встречался с Троцким, который после ареста Носаря-Хрусталёва его возглавил.
– А ты, я вижу, парень не простой, – восхитился Сергей Владимирович. – Совет же полностью арестовали. Как тебе удалось выскользнуть?
– Приходилось скрываться на конспиративных квартирах. А потом я эмигрировал.
При почти полном доверии к своим новым знакомым, он остерёгся рассказывать об участии в демонстрации 9 января и его связи с Гапоном. Он не был уверен, что они правильно информированы и понимают истинное положение вещей. В России многие считали Гапона героем-революционером, ликвидированным царским правительством.
– А ты знаешь, что потом случилось с Троцким? – спросил Фёдор Тихонович.
– Помню, весь Исполнительный комитет Совета осудили на вечное поселение в Сибири, – ответил Рутенберг. – И тут его статья в газете. Он что, бежал из ссылки?
Собеседники переглянулись, улыбаясь представленной возможности проявить свою компетентность.
– В Берёзове его освободили наши боевики, обеспечили его новыми документами, и он перешёл границу, – сказал Сергей Владимирович. – Мы видели его в Женеве в кафе. Социал-демократы собираются там, как в клубе, и обсуждают актуальные политические проблемы. Ленин там тоже появляется. Теперь Троцкий редактор партийной газеты.
– Да, он очень способный человек, – поддержал его Рутенберг.
Они нравились ему всё больше.
