было поздно, «Красный Октябрь» уже стоял в квартире Сибиряковых на третьем этаже и улыбался. У него не было пыхтящей под боком печки.
Инструмент стоимостью 1000 советских рублей – состояние, большая покупка, ценность которой оценили позже. Органный звук преобразил дом в католический костел. Потолки показались выше, окна заискрились смальтовой мозаикой. Мягкий, вибрирующий, низкий звук заставил всех замолчать. Спасал семью от эстетической оторопи неталант Оли. Гаммы, арпеджио и аккорды грубили и строили рожицы, прячась под ее пальцами. Настройщику заплатили невиданных 50 рублей, Алексей Леонидович долго ворчал в тот вечер, что автомеханик получает меньше настройщика «пианинов», хотя машину он слушает также внимательно.
19 января. Холода в маленьком городе воспринимались как данность. «Крещенские морозы» это минус 40. Милоевы переживали по поводу того, что быстро заканчивались дрова. Обычно их закупали летом, всей семьей распиливали, перетаскивали во двор и складывали в поленницу. Семья не жила бедно, денег хватало на школьную форму и одежду, еду и дрова. Коммунальные платежи были копеечные. Однажды Оля нашла в комоде трудовую книжку Фаины и удивилась. Оказывается, в колхозах денег не платили. Ставились трудодни или «палочки». Фаина рассказывала о комбикорме и муке, которую выдавали вместо зарплаты. С 1961 года колхозникам стали начислять деньги. К примеру, за полный 1961 год Фаина заработала 51 руб. 04 копейки, а за 1962 год 94 рубля. В 1991 году средняя заработная плата уборщицы была 75 рублей, учительницы 200 рублей, инженера 300 рублей, но это в месяц, а не в год, и люди верили, что живут лучше.
Школьное образование в СССР подразумевало подготовку к трудовым будням взрослых людей. Если Сережка тренировал свое мастерство на табуретках и деревянных подставках для цветов, то девочки шили постельное белье и рукавицы, варили супы, дегустировать которые приглашали мальчиков из класса. А с последних двух лет школьного обучения детей распределяли на практику по трудовым заведениям.
Оля мечтала поступать в медицинский институт, для чего ей нужно было удостоверение младшей медицинской сестры. Она записалась на медподготовку в больницу. Юные школьницы в белых халатах больше радовали глаз, нежели помогали врачам. С удовольствием съедали они рисовую на молоке кашу, белый рассыпающийся батон с топленым маслом и выпивали сладкий чай. Эстетически они выполняли функцию картины в багете на унылой, иногда хмурой, стене палаты типичной семиэтажной больницы из белого кирпича.
Олю с Наташей распределили в реанимационное отделение, – самое тихое и самое грустное в больнице. К примеру, в гастроэнторологии больные шутили, смотрели телевизор, угощали яблоками, а в реанимации пациенты молчали, даже если приходили в сознание. Потому работа в стенах реанимации сводилась к отмыванию кафельных стен операционной, заклеиванию окон, смене постельного белья до того, как привезут пациентов. Серая грязная многогодовалая вата из полиэтиленовых мешков засовывалась
