сможет летать по морю, супруга-корабля, – сказал Коксвард, который не выглядел довольным. – Но этот корабль, – он дважды топнул ногой по потрескавшемуся сланцу палубы, – никто бы не назвал счастливым. Его бы следовало отправить к Старухе, ведь ему никогда не избавиться от вони страданий.
– Тут я не стану с тобой спорить, Коксвард, но он нам нужен. Ты можешь сделать так, чтобы на нем было возможно находиться?
– Ну… – Он сделал глубокий вдох. – Мы вытащили полки из трюма. Там все еще воняет, как во внутренностях кейшана, и тут ничего не изменить. Моя команда начала работу с правой части. – Его лицо оставалось мрачным.
– Они будут награждены за работу, – обещала Миас. – Я знаю, что это трудная задача.
– Там внизу есть еще трупы, супруга-корабля, – тихо сказал он. – Она кивнула и коснулась его руки. – Мы собираем тела на нижней палубе, – продолжал он. – Мы уже начали выбрасывать их за борт, но такое количество может привлечь крупных морских хищников, а нам это совсем ни к чему.
Миас кивнула.
– А где Гаррийя? – спросила она.
– Она превратила каюту супруги корабля во владения Старухи, – ответил Коксвард и смущенно отвернулся, – для лечения.
– Я поговорю с ней, – сказала Миас. – Продолжай работу, Коксвард, ты знаешь, что я тебе благодарна.
Оттуда они отправились в бывшую каюту супруги корабля. Миас постучала, и услышала ответ Гаррийи:
– Входите, супруга корабля. Входи, Зовущий.
Внутри небольшая каюта изменилась. Большую часть мебели убрали, в центре полыхала жаровня. Гаррийя, маленькая и скрюченная, присела на корточки перед жаровней, рядом с ней на стуле супруги корабля пристроился юноша, глаза которого были плохо сфокусированы.
– Гаррийя, – начала Миас, но старуха подняла руку, чтобы ее остановить.
Если бы так поступил кто-то другой, Миас пришла бы в ярость и призвала Серьезного Муффаза, чтобы он принес свою веревку, но здесь промолчала.
Гаррийя наклонила юношу на себя. Тряпье, в которое он был одет, не скрывало язвы, покрывавшие его тело. Джорон заметил, что старая женщина что-то жует. Затем она вытащила катышек разжеванных листьев и засунула их юноше в рот, потом набрала воду кружкой из стоявшей рядом миски и помогла ему запить катышек, поглаживая его горло, чтобы помочь проглотить. Когда он справился с этой задачей, она принялась мягко покачивать его, с закрытыми глазами напевая мотив без слов. Мелодия показалась Джорону знакомой, и в тот момент, когда он ее почти узнал, юноша открыл глаза, закашлялся и стал делать глубокие хриплые вдохи. Его слабые мышцы заработали, он попытался драться или бежать, Гаррийя крепко его держала, что-то тихонько продолжая говорить на ухо.
– Не бойся, дитя, не бойся. Мать ждет. Дева тебя примет. Старуха позаботится о том, чтобы твой переход получился быстрым, а боль короткой, – ничего не бойся. – Она снова и снова повторяла эти слова, и дыхание юноши постепенно успокоилось, кашель прошел,
