с крутыми ровными боками, к которым не подступишься. Но нам и не надо подступаться. На «Палладе» и без этого проблем хватало. Вскоре на фрегате стремительно вспыхнула и столь же стремительно угасла эпидемия холеры, отняв жизни трех матросов. Еще один сорвался с реи в море во время бури. Не спасли. А тут у Гончарова заболели зубы и висок, напомнил о себе давний ревматизм. Да так напомнил, что наш сосед по каюте слег и несколько дней пролежал, закутанный в теплые одеяла, с подвязанною щекой и мычанием.
Наконец мы вошли в Зунд. Там потеплело, ревматизм у Гончарова прошел, стали видны шведские берега. Гористая местность с желтыми, лиловыми, серыми переливами. Карпаты немного напоминает. С другой стороны виднеется Дания. Нам бы туда. Размять ноги, Копенгаген осмотреть (вдруг пока еще живого Андерсена увидишь), устриц поесть. А вот фигушки вам берег датский и все остальное. Вместо этого получите на следующий день шторм, стойте у берега, убивайте время в кают-компании, лишь изредка бросая все, стоит лишь вбежать вахтенному с тревожным криком: «Купец наваливается, ваше высокопревосходительство!» Что это означает? «Купцом» у моряков называется купеческое судно. Если оно, сбитое течением или от неуменья править, идет или на нос «Паллады», или на корму, то риск столкновения велик. А уж если ночью «купец навалился», то…
В общем, не жизнь на корабле, а сплошная каторга. И вот теперь привела нас эта каторга в Немецкое море. Мотаемся по нему, держа курс к британским берегам. Шторм утих, что не может не радовать. Хоть развлекусь в своем «пузыре», глядя на то, как прямо сейчас Гончаров, побывав в каюте и полностью экипировавшись, выходит на улицу (это он так палубу прозвал), и начинается между ним и Лермонтовым короткий разговор:
«– …Я полностью готов.
– Отлично. Сегодня последний раз повторим второе занятие и приступим к следующему.
– Хорошо… И все же вам не кажется, что над моими потугами смеются матросы? Я ведь не Синий и не столь искусен, как он.
– У матросов на насмешки времени нет».
«О чем речь вообще?» – спросите вы. О фехтовании, друзья мои. О фехтовании, тысяча чертей.
От детских привычек избавиться трудно, поскольку они очень часто остаются на всю жизнь. Непродолжительной, но стойкой болезнью под названием «фехтование» я начал болеть именно с детства, насмотревшись однажды по телевизору очередных «Гардемаринов» – Д'Артаньян и Ко у нас уже тогда не котировались совершенно.
Но фехте ведь тоже нужно учиться. А поскольку фехтовальной школы, как и толковых инструкторов, в нашей округе не водилось, мы с приятелем Петькой Лебедевым решили обойтись исключительно подручными средствами и самообразованием. На беду отец в этот зимний декабрьский день вздумал пожарить шашлыки и не сразу заметил, как из связки стальных шампуров пропало две штуки. А дальше…
Шпаги звон, как звон бокала,
С детства мне ласкает слух.
Шпага многим показала,
Шпага
