необыкновенные экземплярчики я, естественно, копила, собирала, а затем, разложив их, внимательно рассматривала на солнце. Созерцание было моим любимым занятием. Бабушка Егорья целовала меня, тормошила.
– Вставай, вставай, соня! Ещё ночная роса не просохла, нужно успеть, а иначе поздно будет. Травки потеряют свои целебные свойства.
– Но, бабушка, а можно я ещё немного поваляюсь, совсем, совсем немного? Можно, бабушка?
– Нельзя, дитятко. Я, ведь, не из праздности и назидания тебя бужу. Если мы хотим людям помочь, то нужно поспешать.
– Бабушка, а почему травки целебные нужно по росе до рассвета собирать? – спрашивала я, ещё раз потягиваясь, затем окончательно просыпаясь, так как меня начинало раздирать любопытство.
В дороге к холму и старому Дубу, где росли бабушкины травы, она рассказывала мне всё, что сама знала.
– А это потому нужно собирать так рано наши травки, Светланка, что за ночь они впитали энергию луны. Если до рассвета успеть, то эту энергию мы сохраним в травинках, и она никуда не рассеется.
– А если на солнышке собирать?
– Солнце – Отец наш, а Луна – Мать. Солнце создаёт травы, напитывает их силой, но она неполная ещё, если нет энергии Матери.
Бабушка Егорья доставала из своей котомки чистые льняные мешочки и давала мне часть их.
– Прежде, чем собирать травы целебные, помолись, попроси разрешения у Неба и у Травного мира. Если тебе позволено будет, почувствуешь тепло в сердце и успокоение. Радость посетит тебя. И только тогда собирай. А иначе травы не поделятся с тобой своей целебной силою. Всё в этом мире живое, у всего есть Душа, ибо так Господь Бог повелел. Никогда не собирай травы с нечистыми мыслями или если у тебя есть беспокойство на душе.
– Почему, бабушка?
– Ну, как же? Если твои мысли не наполнены чистотой и радостью, ты свои грязные мысли и беспокойство передашь травам, и это не поможет болящему.
Но больше всего меня поражал Старый Дуб, который рос на холме чуть поодаль от Степановки. Никто доподлинно не знал, сколько лет этому древнему Дубу, только он всегда казался эдаким могучим богатырём, словно воин он охранял Остров Надежды. Летом в его раскидистой тени можно было жару переждать. Одинокий путник мог прилечь в его тени и уснуть, а затем, отдохнувшим, пойти дальше. Зимой Дуб смотрелся особенно живописно, и я не раз рисовала его и запечатлевала на своих картинах. Бабушка кланялась Древнему Буду, крестилась, обращалась к Нему, шепча слова молитвы.
– Бабушка, а почему ты разговариваешь в Дубом? – спрашивала я.
– А как же, дитятко, ведь, это – не просто Дуб, Он же – Хранитель острова, Он здесь – хозяин. Как же мне к нему не обращаться? Он, будто, отец мой родной, родовое Древо, и ты, Светланка, приходи к Дубу, общайся с Ним, если тебе станет тяжело на душе, а не с одним живым человеком
