операции «Рэдкэп» ЦРУ – было массовое использование агентов-женщин.
«Когда они приходили, о них до небес кричали “Голос Америки” и радио “Свобода”, что они “избрали свободу”, – писал далее Крымов, – когда они уходили назад – гробовое молчание. Как в хорошем похоронном бюро. Или, чтобы замести следы, распустят грязный слушок.
Итак, если раньше американская разведка обворовывала советских перебежчиков и отправляла их назад – на расстрел, то теперь они уходили на расстрел сами. Уходя, они открыто говорили:
– Американцы? Да они же все проститутки. Пусть нас лучше свои расстреляют!»
Последнее наблюдение было весьма точным. В нем проявлялся характер наших соотечественников в экстремальных обстоятельствах.
Быстро просмотрев записки до конца, я выписал еще несколько абзацев для некоего заключения и занялся текущими делами, давая выпискам из рукописи Крымова отлежаться в моем сознании, чтобы впоследствии заложить их в документ для Евгения Петровича.
Расим
Прошло три дня. Расим ходил на пляж, обедал в ресторане, заглянул в баню и тренажерный зал. В любое другое время все это доставляло бы ему удовольствие. Но после провокации и ночи в полицейском участке его уже ничего не радовало. Он чувствовал искусственность ситуации, в которой оказался. Его словно обставляли со всех сторон забором из кольев, оставляя только один выход – именно там должна ждать последняя ловушка, из которой ему уже не выбраться.
Он лежал на пляже и думал, что те, кто выстраивал этот частокол, знали, что делают, и не торопились. Клиент должен созреть.
А что оставалось делать ему?
Отдаться течению и надеяться, что где-то в изгибах реки под названием жизнь вдруг покажется ивовый куст, который склонился над рекой ниже обычного. И тогда он сможет за него ухватиться и выбраться на берег. А пока…
– Плывем по течению, плывем по течению, – произнес он вслух и потянулся.
– Куда это ты плывешь? – услышал он знакомый голос.
Расим перевернулся на спину, сел и ответил:
– Медитирую, учусь плавать таким образом.
– А ты не умеешь плавать? – спросил Фарук, устраиваясь рядом на свободном лежаке.
– По большому счету не умею. Я вырос в безводном районе.
– Но ты же держишься на воде?
– Держусь, но это совсем не то, что умею и люблю плавать. У нас на факультете был профессор, который читал историю славянских народов. Так он вырос с Туапсе. Вот он умел плавать. Причем плавал так же свободно и спокойно, как мы ходим. Я, например, в детстве любил уходить в лес на половину дня. И это доставляло мне большое удовольствие. А он мог по нескольку часов быть в море и при этом не только не чувствовал усталости, но и получал кайф от этого.
– Мне кажется, ты, как
