употребляла незаметную для посторонних косметику, в результате чего лицо её оставалось почти без морщин, а возраст выдавала только подвянувшая кожа шеи, которую Савичева, выходя на улицу, обязательно закрывала шелковым голубым – под цвет глаз – платком.
Если бы она могла ещё и спать по ночам!
Увы…
Бессоница Марию Павловну стала мучить сразу после того дня, когда Клинская швейная фабрика под аплодисменты коллектива наградила её почетной грамотой, дала пятьдесят пять рублей в конверте и устами нового секретаря парткома Пандюкова пожелала «здоровья и хорошего настроения на заслуженном отдыхе». Со здоровьем у Савичевой, как мы уже отметили, и на пенсии все оставалось, как сказали бы врачи, в пределах нормы, а вот с настроением сразу же не заладилось. И причины тому были не столько личные (к жизни на пенсии, в конце концов, можно было и привыкнуть), сколько государственные: страну нежданно-негаданно взвихрила перестройка; на глазах расстраивался привычный и казавшийся безусловно справедливым порядок; магазины, и до этого не радовавшие глаз, окончательно опустели, цены на все выросли; с отменой цензуры обнаглела пресса; новые демократы всё настойчивее стали требовать многопартийности, ученые перетолковывали историю; послушать их, так и она, и всё её поколение жили зря, шли (и зашли) в тупик…
Савичева стала бояться наступления худшей для нее поры суток – ночей, когда, невольно бодрствуя, она оставалась один на один со своими невесёлыми мыслями.
Но в ту ночь Мария Павловна не столько мучилась бессоницей, сколько, не сомкнув глаз, думала о моментах приятных.
Два дня назад звонил Миша, сообщил, что сдал экзамены, собирается, конечно, приехать в Клинск; дату приезда, как всегда, скрыл – «чтоб был, мама, сюрприз».
«Может, сын уже в поезде, утром на станции Каменской пересядет в автобус»… (железная дорога проходила в шестидесяти километрах в стороне от Клинска).
Мария Павловна любила сына – и по зову природы (может, сильнее обычного «зов» она слышала еще и потому, что был Миша дитем не только единственным, но и поздним), и за несомненные, вовсе ею не преувеличенные достоинства отпрыска. Михаил был высок, по-юношески тонок; плечи его, не испытав главных житейских тяжестей, еще не раздались вширь, не придали фигуре законченной мужской крепости, зато лицо… По отцовской линии на генеалогическом древе Савичевых среди ближайших к Савичеву-младшему ветвей, кроме русских (которые преобладали), были украинцы, греки и молдаване, и их характерные генетические следы можно было разглядеть на лице Михаила. Например, большие черные глаза с длинными ресницами, которые первым делом замечали половозрелые барышни, точь-в‑точь повторяли глаза покойной бабки-гречанки из-под Мелитополя, профиль же, несомненно, был профилем деда-молдаванина, не без основания считавшего себя потомком античных римлян.
…Мечты
