на каких-то полчаса дома оказалась одна. Бабушка вышла в магазин за хлебом, отца еще утром вызвали на кафедру. Дверь Лиза открыла.
Незнакомая женщина в цветастой юбке миролюбиво протягивала барбариску, и Лиза ничего странного, кроме полноватой груди в обтягивающей футболке местами мокрой, словно после проливного дождя, в тетке не заметила. От нее шел тяжелый запах пота, но незнакомка благоразумно стояла на расстоянии, устало облокотившись о стену, скомканным платком собирала со лба крупные капли.
Позабыв бабушкин наказ – посторонним дверь не открывать, Лиза по привычке и поздороваться забыла. Опешила от вида незнакомки, но предложенную конфету взяла. Любопытство ее возобладало. Женщина назвалась дальней родственницей и спросила Артема Сергеевича Журавлева. Она изнемогала от жары, и первым делом Лиза вынесла стакан воды.
– Папы дома нет.
– Как жаль! А когда будет?
И тут Лиза подробнейшими предложениями без всякого стеснения поведала многое и такое сокровенное, будто внутри прорвало плотину. Родственницу интересовали некоторые подробности из семейной жизни Артема Сергеевича. За пять минут самым подлым образом она их узнала.
Дальнейшие события едва уместились в Лизину головку. Для осознания потребовался целый год. Быстрее всех с новостью, поразившей семейство Тимохиных, справилась Мария Васильевна, видимо, над интеллигентской щепетильностью возобладал здравый рассудок, во всяком случае, дочери она так и сказала:
– По-доброму надо тут, Юленька, по-доброму.
Известие о внебрачном сыне мужа Юля выслушала молча. Случилось это в день ее возвращения из Сочи. Когда она вносила в квартиру походный рюкзак, в кухне в кругу абажура уже сидела хорошо знакомая Лизе родственница. Пили чай.
Раечка доводилась родной сестрой той, от которой семнадцать лет Кира Львовна сына своего всячески оберегала, даже не зная о ее скорой последующей смерти. С трех лет тетка воспитывала племянника вместе с родными детьми. Было у нее трое душ. Муж после вредного производства никеля остался инвалидом, денег едва хватало, а после девяносто первого у Раечки вместо квалифицированной работы осталась должность уборщицы в управлении. Завод, где она работала крановщицей, развалился быстрее карточного домика.
На судьбу Раечка не жаловалась, растила Сережу как будущую опору, лишние руки в хозяйстве – всегда подмога, если бы не письмо. Хранилось оно неотправленным по счастливой случайности в томике Пушкина много лет. Признания материнские объясняли многое и многое прощали. Адрес на конверте был выведен крупными буквами. Как его раздобыли, так и осталось тайной, хотя подозрения падали на Киру Львовну. Сережа сам нашел конверт, когда по литературе задали «Евгения Онегина». Письмо упало прямо на колени… В божьем промысле Раечка ничего не смыслила, но почувствовала, что перед покойной сестрой осталась она в долгу. Решение племянника
