явится, и очень скоро. Так что поспеши хорошенько закусить, силы тебе понадобятся.
– Может быть, пойдем вместе?
– Иду, иду. – И миссис Бантри подтолкнула полковника к двери, как упрямого осла. – Отправимся сразу, Джейн! – воскликнула она, уводя мисс Марпл в восточное крыло замка.
У дверей библиотеки стоял констебль.
– Простите, мэм, но входить нельзя. Таков приказ самого инспектора.
– Ну не глупы ли вы? Разве вам не знакома мисс Марпл?
Констебль Пэлк замялся.
– Просто необходимо, чтобы она увидела труп. Это чрезвычайно важно! Будьте же благоразумны, Пэлк. В конце концов, я у себя дома и это моя библиотека!
Пэлк уступил. Он с детства привык тушеваться перед местной знатью. «Авось инспектор не узнает», – подумал он.
– Но хотя бы ни к чему не прикасайтесь.
– Об этом мы и сами сумели бы догадаться, – высокомерно бросила миссис Бантри. – Перестаньте нервничать. А вообще, можете нас сопровождать, если хотите.
Констебль с облегчением ухватился за это разрешение. Нарушение правил минимальное, поскольку он от них не отойдет.
Миссис Бантри подвела свою приятельницу к старомодному камину и лишь с этой позиции мелодраматически произнесла:
– А теперь смотрите!
Мисс Марпл тотчас оценила ее маневр: именно отсюда нереальность распростертого тела особенно бросалась в глаза.
Библиотека, вернее гостиная, повторяла характер своих владельцев: просторна, но небрежно обставлена и с приметами безалаберности. У кресел были продавлены сиденья, а на большом столе вперемешку валялись курительные трубки, книги и деловые счета. По стенам висели хорошие фамильные портреты и слащавые акварели викторианской эпохи, перемежаясь к тому же с претенциозными литографиями комических охотничьих сцен. В одном углу красовалась огромная ваза с цветами. Эта обветшалая комната хранила меланхолическую память об ушедших поколениях и о предметах, которые были им когда-то дороги.
На вытертой медвежьей шкуре впритык к камину лежала молодая девушка… вернее, тело молодой девушки с волосами крашеной блондинки, уложенными весьма искусно вокруг лица. На ней было надето вечернее платье из белого атласа со смелым вырезом на спине. Переизбыток косметики и пудры особенно был заметен на опухшем и посинелом лице: тушь от ресниц растеклась пятнами на щеках, а яркая помада делала рот похожим на раскрытую рану. Кроваво-красный лак ногтей рук и ног, обутых в парчовые босоножки, дополнял впечатление дурного вкуса и дешевки. Она ну никак не вязалась с аристократической чопорностью гостиной!
Миссис Бантри вполголоса сказала гостье:
– Теперь вам понятно мое впечатление, что в этой несчастной есть что-то ненатуральное?
Старая дама кивнула, медленным взглядом обводя неподвижное тело. Лишь после этого ответила, тоже полушепотом:
– Так юна!
– Да, пожалуй, – отозвалась миссис Бантри с видимым удивлением, словно раньше
