переспросил он. – Какую еще Лику?
– Ну, Вальковскую. Забыл, что ли? Хотя ты мог и забыть, вы, кажется, не виделись после школы… Лика, рыжая такая, ну? Из нашей французской группы…
– О Господи… – протянул он наконец. Глаза приняли более-менее нормальный размер. – Вот ты о ком! Я-то думал, кто-то из банка…
– При чем тут банк? – удивилась Катя и тут же вспомнила, что в банке, где Дима хранил деньги фирмы, тоже была некая Лика, дама лет сорока пяти. – Нет, в самом деле, ты совсем зашился со своей работой. Скоро забудешь, с кем в школе учился.
– Я уже и забыл… – проворчал он. – Честно говоря, все это теперь так далеко… А ты молодец, еще поддерживаешь отношения! И что же Лика? Как живет? И как, кстати, ты попала к ней посреди рабочего дня?
– А, вопрос хороший. Один наш клиент оказался ее соседом, телефона у него не было, и он оставил нам ее номер, чтобы мы с ним связались. Ну и пришлось мне туда поехать, разобраться с ним. Вернула деньги за путевку. Заодно и с Ликой пообщалась. А живет она паршиво.
– Н-да? – рассеянно спросил Дима.
Катя подумала, что он решает вопрос: взяла она с клиента проценты или не взяла? Если взяла, то ни в каких бумагах это не зафиксировано, значит, положит себе в карман. «Надо достать деньги и отдать ему, – подумала Катя. – Зинка тоже сегодня намекала, что надо делиться со всеми такими доходами. Шарашкина контора. Катя-воровка». Но она даже не прикоснулась к своей сумочке, и правильно сделала: Дима, когда поднял на нее взгляд, заговорил совсем не о несправедливо взятых деньгах.
– И все же, когда ты к ней ездила? Я тебе звонил. Мне показалось, что ты все время была на работе.
– Ну, я ездила не очень долго, туда-сюда, – несколько покривила душой Катя. – Хотя Мытищи – свет не ближний. А разве ты мне звонил? Зинка сказала – нет.
– Зина – дура, – коротко ответил он. – Я тебе звонил и разговаривал с ней. Она сказала, что ты работаешь с клиентом и подойти не можешь. Потом я позвонил через полчаса, и она сказала, что ты, прости, в туалете. Больше я не звонил тебе, потому что понял, что ты совсем закопалась в работу.
– М-м… – задумалась Катя. – Значит, она врет. Честно говоря, я просила не сообщать тебе, что поехала в Мытищи. Вот она и несла всякую дурь тебе по телефону. А мне почему ничего не сказала? – И она тут же ответила на свой вопрос: – Потому что ей лень было, чертовой корове, и она знала, что мне твои проверки не понравятся. Сплошная дипломатия, тайны мадридского двора.
– Но почему ты не хотела, чтобы я знал, что ты поехала в Мытищи? – раздраженно спросил он. – Тоже мне, тайна! Какие-то глупые у тебя тайны, Катя. Или ты думала, что я буду тебя ругать, что ты отлучилась с рабочего места?
– Лучше бы ты ругал, чем ревновал, – вздохнула она. – А я знала, что ты будешь ревновать. И сейчас уже ревнуешь.
– К кому? – Он закурил сигарету, сунул в карман зажигалку и встал. – Пойдем, уже поздновато… Разболелась голова, чувствую себя жутко.
– Приедешь домой, прими цитрамон, –
