когда-то он им был. Но тело разорвали и сшили заново, правда, большинство кусков пропало, или их искорежило, а то и обожгло до черноты, словно в топке. У него был один глаз, – тот, мерцая, смотрел на Джулию, – лестница позвонков, ободранных от мускулов, несколько совершенно неузнаваемых фрагментов анатомии. И все. То, что это существо вообще жило, не укладывалось в разуме – остаток плоти, которым оно еще обладало, был безнадежно изуродован. И все-таки оно не умерло. И глаз, несмотря на гниль, которая его окружала, смотрел на Джулию пристально, изучая ее сверху донизу.
В его присутствии она не чувствовала страха. Пока это существо было куда слабее ее. Оно еле двигалось в своей клетке, пытаясь устроиться поудобнее. Но напрасно, создание с буквально обнаженными нервами не могло найти покоя. Любое прикосновение несло ему боль; это Джулия прекрасно понимала. И ей было жалко этого мученика. А с жалостью пришло облегчение. Ее тело исторгло мертвый воздух и вдохнуло живой. От кислорода изголодавшийся мозг повело.
И тогда существо заговорило, в освежеванном шаре чудовищной головы открылась дыра, и оттуда вырвалось одно-единственное невесомое слово.
И слово это было:
– Джулия.
Кирсти поставила бокал и попыталась встать.
– Куда ты? – спросил ее Нэвилл.
– А ты как думаешь? – ответила она, тщательно стараясь говорить внятно.
– Тебе помочь? – поинтересовался Рори. От алкоголя его веки обленились, а улыбка и того больше.
– Я к туалету приучена, – огрызнулась она, колкость все встретили со смехом. Кирсти обрадовалась; обычно импровизация не была ее коньком. Она, покачиваясь, отправилась к двери.
– Последняя комната справа, в конце лестничной площадки, – проинформировал ее Рори.
– Знаю, – сказала она и вышла в прихожую.
Обычно ей не нравилось чувство опьянения, но сегодня она им наслаждалась. Кирсти казалась себе гибкой и беззаботной. Может, она завтра и пожалеет об этом, но утро вечера мудренее. Сегодня же она летала.
Кирсти добралась до ванной, опорожнила уже саднящий мочевой пузырь, потом сполоснула лицо водой. И начала путешествие обратно.
Она сделала три шага по площадке, когда поняла, что, пока находилась в ванной, кто-то выключил свет и теперь стоит в паре метров от нее. Кирсти остановилась.
– Привет? – сказала она. Может, заводчик котов поднялся на второй этаж, надеясь доказать, что не кастрирован?
– Это ты? – спросила Кирсти, смутно понимая совершенную бесполезность своего вопроса.
Ответа не последовало, и она слегка занервничала.
– Ну ладно, – Кирсти решила попробовать игривый тон, стараясь спрятать тревогу, – признавайтесь, кто это?
– Я, – сказала Джулия. Голос у нее был какой-то странный. Гортанный, хриплый, словно она плакала.
– У тебя все нормально? – спросила ее Кирсти.
