и человечество цепляется за все то, что хоть как-то держит его на плаву. Человек не думает о сохранении природы, а думает о себе, уничтожая флору и фауну.)
Это, повторюсь, и есть ключевой момент, который мы обрисуем, скажем о человеке много раз, когда будем говорить о воспитании детей, о монастырях, об эволюции Вселенной и так далее.
Вернемся к охотнику, с которым я был на охоте. Мне лично ясно, какими предстают ученые с выдающимися достижениями в науке. На самом-то деле – жалкие остатки всей той былой мощи, коей человечество жило и даже не ведало о том. Наш мозг, говорят сами ученые, загружен на жалкие 1-1,5 % всех своих возможностей, а где же остальные 98-99 %? Ведь остальная часть должна была быть востребована, ибо возникла в бытии как необходимость, ибо в естественном отборе ничего лишнего возникнуть не может. Потому перед моим взором восстает древний исполин с выдающимися умственными способностями, интуицией и даром видеть далекое и близкое будущее. Потом что-то произошло, из-за чего началось «старение», ибо понадобилась трость для ходьбы: сначала в виде речи, потом – символов, потом уже это стало письменностью. Сегодня с помощью костылей пытаемся быть молодыми, но теперь уже даже компьютер не справляется с нашими запросами, ибо человечество принимает образ обездвиженного полумертвого тела, для поддержания рабочего тонуса коего нужны энергоносители. Жизнь становится энергоемкой, а потому идет захламление океанов, отравляются реки и вырубаются леса. Так, человек ищет способы решения проблем, о коих в своей исторической молодости даже и не ведал и не замечал. Это с одной стороны, а с другой – «костыли» могут оказаться востребованными еще и в другом случае. Когда человек, оставаясь прежним совершенством, берет на себя ношу, коя настолько тяжела, что нести ее на себе уже не представляется возможным без помощи приспособлений. А потому деградации нет, но. с другой-то стороны, деградация идет, если продукты научного прогресса становятся инородными физиологии. Научный прогресс либо поднимает человека, либо его низводит. Одно из двух: как нож может быть дополнением для творчества к нашей природе, инструментом для созидания в руке, а может быть инородностью в нашем теле. Так же как корпус корабля: либо держит нас на плаву, утверждая нас в жизни там, где без него невозможно сие; а может быть грузом, тянущим на дно. Это всё прообразы бытия современного человека. Само грехопадение предстает перед нами в этих, озвученных тут, двух прообразах, один из коих требует от человека привести к Богу даже самого дьявола, который проник в Царство Небесное под видом змия-искусителя. Счастье не может иметь бытие, если оным не обладает хотя бы самая малая форма жизни. Таков путь за Христом.
Первый человек умом мог вместить в себя только то, что попало в поле зрения ему на Вершине вершин, а все остальное, вплоть до всего подножия этой Вершины, – нет. А без этого нет должной полноты богообщения – вот природа ноши непомерной, в коей надо
