она посмеет озвучить даже это?
– Вот, я дочитала до самой интересной главы. Про меня еще не так интересно. А вот про… Нет, вы сейчас ушам не поверите! – Белла сделала картинную паузу, сверкнула черными глазами и процитировала: – «Элайджа. Какое прекрасное имя. Нежное, звенящее. Мне нравится повторять это слово и чувствовать его вкус на языке».
Тут уже над двором повисла тишина, и все до единого ученика обернулись на Елену, которая стояла, ощущая себя привязанной к позорному столбу. Тут, конечно, собралась не вся школа, но скоро эти истории донесут и до остальных. Все будут показывать на нее пальцем и смеяться. Перед внутренним взором Елены вдруг на миг развернулась длинная каменная лестница, залитая водой, на которой она споткнулась в день приезда. Тогда она подумала, что пусть это будет экстренным выходом. Неужели так скоро? А она только распробовала немного эту жизнь…
Сам же Элайджа тоже обратился в слух, и, к удивлению Елены, на его лице не было ни закономерного возмущения, ни неприязни к Белле, ни нетерпеливого желания подойти и остановить творящееся безобразие. Он как будто даже слегка улыбнулся, продолжая слушать. Может быть, ему было приятны эти слова? Ведь не каждый день узнаешь, что думает о тебе тайный воздыхатель.
– А слог-то какой, зачитаешься! – красовалась тем временем Белла, выворачивая наизнанку все оголенные чувства несчастной Елены. – И чего тебя сюда занесло, тебе книги надо писать, да о любви! Тем более, что тебя устраивает быть на задворках истории. Ах, я люблю его образ в воображении. Ха, ты и поцелуи, небось, в воображении там вовсю рисуешь, а может, там даже все серьезно у вас? С воображаемым другом?
В панике Елена снова взглянула на Элайджу и не поверила глазам. Он смеялся. Не в голос, как девчонки, но рот его был растянут в улыбке, плечи тряслись от смеха, и никаких попыток прервать представление он не делал.
Записей было в тетради не так уж и много, поэтому издевательство закончилось довольно быстро, хоть и показалось Елене растянувшимся на несколько часов. Белла, еще немного покривлявшись перед публикой и вопрошая, вернуть ли тетрадку хозяйке или нет, наконец сунула оскверненный дневник в руки Хлое.
– Верни, пусть пишет дальше, очень познавательно, – бросила она и, казалось, потеряла к Елене всякий интерес. А Хлоя, не поднимая глаз, протянула девушке тетрадь и тут же ушла. Елена еще какое-то время стояла под любопытными и сочувствующими взглядами учеников, а потом медленно пошла прочь, за школу, в свое укромное место или еще дальше. С каждым шагом она ускоряла движение и скоро уже бежала, не разбирая дороги, далеко за свою любимую лавочку, куда-то вглубь лесных зарослей, между деревьями, вниз, вниз с горы. От слез девушка почти не видела ничего перед собой и, чудом лавируя между стволами деревьев, почти неслась вниз. Она даже где-то надеялась, что споткнется о корень и расшибется или врежется в дерево, но вместо этого вылетела на открытое место к высокой круглой башенке с узкими стрельчатыми окнами, в которых не было стекол. Здесь лес словно раздвигался, а пологий склон
