и покрасивее?
– Блондинки, не старше двадцати, сто семьдесят стенов, пышногрудые, зеленоглазые? – деловито уточняю я.
– Сто семьдесят – не слишком мало? – задумчиво отмеряет рост претенденток ладонью глава ордена, останавливаясь на уровне грудины. – Неудобно… целовать.
– А ты целуйся сидя, – язвлю я, – или лёжа… Ал! Ты меня позвал обсудить свои постельные проблемы?
– Нет.
Передо мной возникает объёмное изображение. Мужчина в роскошной одежде, незнакомый пожилой тучный, развалился в кресле. Кожа неестественно белая, глаза остекленело таращатся в потолок. Труп.
– Только что обнаружили мёртвым официального посла Варгерно в Ноории. Подозревают отравление. Мы немедленно отправляемся на место преступления.
В «Орсирии», крупнейшей гостинице Нори, нас уже встречают – и маги Ордена, и тайные службы, и сам министр иностранных дел – сутулый тощий и печальный человечек неопределённого возраста и незапоминающейся наружности. С Валтиаром он почтительно раскланивается, а я удостаиваюсь заискивающей улыбки.
– Вся надежда на вас, госпожа Гроунг, – уныло качает прилизанной сивой головой министр, – хотя какая, к демонам, надежда. Отравление – вещь недоказуемая: «чем», «как», «когда»?..
– Насколько я понял, эти подробности второстепенны, – резко бросает Ал, почему-то разом становясь ещё выше, – ведь вас, господин Герини, в первую очередь интересует – «кто»?
– Клянусь, Рэгарен, – человечек на секунду распрямляется, – что выполню любое пожелание Ордена, если вы распутаете клубок. Ну а за поимку убийцы можешь просить всё что хочешь… лично!
В сурово прищуренных глазах Валтиара лишь я могу рассмотреть мелькнувший презрительный блеск, сменяющийся привычной холодностью.
– У верховного магистра нет личных желаний, Герини.
Нас ведут по устланной пурпурным ковром лестнице наверх, на самый престижный, третий, этаж. Номер с видом на море и центральную набережную, в распахнутые окна дует живительный прохладный ветерок. Вот только покойному, вцепившемуся в мягкий подлокотник шикарного кресла, уже ни жарко, ни холодно. Даю знак Алу, и тот накладывает заморозку: теперь процесс разложения тела мне не помешает.
Целитель – дар редкий, востребованный и наследственный. До моего отца в нашем роду он уже проявлялся – у моей бабки, весьма примечательной личности. Эльгарда Лийшен, мать моей матери, особа стервозная и склочная, тем не менее прославилась как великая целительница, чей счёт спасённых жизней шёл на тысячи. В родовом замке был её портрет: властная и очень похожая на меня светловолосая женщина гордо взирала с полотна холодными изумрудами глаз. Их цвет – это самая привлекательная в моём облике черта, остальное, поверьте, не заслуживает даже упоминания. Ни один мужчина, пройдя мимо меня по улице, не обернётся мне вслед, ни одна девушка не приревнует ко мне своего парня.
А вот целительница я исключительная, могу утаскивать
