по возможности, экономить. Банкомата здесь, скорее всего, не найти и в помине».
Стоило отъехать на пару километров от этого небольшого посёлка, как началась степь, которую эпизодически прерывали рыжие скалы. «Вот она! Пустыня, которую я так хотела увидеть. Неужели он здесь меня выкинет? Не надо, пожалуйста! Я буду держаться за дверь машины руками и ногами, когда он остановится. Стойте, я передумала! Здесь же ни хрена нет и градусов сорок в тени. Под «ни хрена», я имею в виду абсолютное «ни хрена», тут вообще ничего нет в принципе! Ни одного живого организма в радиусе минимум двадцати километров. Идти туда в одиночестве – это однозначная смерть для такого сливочного пломбира, как я. Он меня сейчас высадит посреди Долины Смерти, и вся эта история на этом закончится. Я уже вижу, как водителя будут опрашивать полицейские, восстанавливая ход событий:
– Видели ли вы ранее эту девушку? – накаченный казах в форме и очках-авиаторах протягивает фотографию, на которой я лежу, окруженная грифами, в максимально дурацкой позе на потрескавшейся земле.
– Ну, она сама попросила её там оставить. Она выглядела, как человек, который знает, что делает. Я сам удивился. На кой чёрт кому-то вообще туда надо?».
Водитель остановился на развилке возле небольшой трюфельной горки. Одинокая дорога уходила далеко в степь за горизонт. Ничего – ни машины, ни деревца. Почти Аризона. На мой вопросительный взгляд, в котором при детальном рассмотрении можно было заметить отблески ужаса, он ткнул рукой на тот самый бесконечный асфальт в никуда. «Дайте мне хотя бы мгновение, чтобы собраться с духом и найти моральные силы выйти в открытый космос».
Но стоило мне выползти из машины, как из-за скалы вывернул какой-то грохочущий драндулет.
– Стойте! Стойте, пожалуйста! – побежала я к ним, переваливаясь с ноги на ногу. – Вы в Чарын?
– Да… – протянул вяленый, как снэк к пиву, мужчина на переднем пассажирском сиденье. – Садись ко мне сюда.
Он подвинулся ближе к коробке передач, освобождая мне кусочек сантиметров двадцать, если не меньше. Сзади друг на друге сидели женщины с маленькими детьми, а за рулем улыбался казах во всю свою золотую переднюю челюсть. Сняв со спины рюкзак, я выпила воображаемое уменьшающее зелье из Алисы в стране чудес, и постаралась резко стать на несколько размеров меньше, чтобы уместиться на спасительном островке с потрёпанной обивкой.
– Ты чё, путешествуешь? – на корявом русском спросил меня мой новый, во всех отношениях близкий, знакомый с неоднозначной этнографической принадлежностью.
– Угу, – выдавила я, ещё не очень понимая происходящего.
– Вот ты даёшь! Одна? Я так-то на русском не очень, зато мы всё понимаем. Я сам монгол, приехали в гости, тоже путешествуем. Вон, друг мой – он казах, а мы тут так приехали посмотреть чё тут есть. Ты сама, откуда будешь?
– Я? Из Алматы, – то ли мозг мой слегка потёк после дороги, то ли это было уже его необратимое состояние.
– С
